Сбежать я и не помышляла: к людям так просто приспособиться. Они доверчивы, ими легко командовать. Кроме того, ловить мышей, птичек и добывать еду на помойке гораздо сложнее, чем выбирать вкуснятину в холодильнике. А если ещё учесть, что и свою посуду не требуется вылизывать – нужно только отдать людям для мытья… Я всегда отталкиваю грязную тарелку лапой. Всем ведь известно, что кошки едят только из чистой посуды.
Так что я решила поорать только для острастки. Сколько сил и голоса я потратила на улице, а впереди было ещё и «метро»! Эта штука оказалась гораздо хуже телевизора. Телевизор только орал и мелькал, а метро ещё и тряслось, дёргалось, гудело, выло… К тому же в нём было очень много людей, все они толкались и орали друг другу, так как из-за шума самого метро ничего нельзя было расслышать. На некоторое время я прекратила мяукать, в отличие от людей. Чтобы не тратить напрасно силы. Всё равно ведь меня не смогут услышать.
И только на улице я возобновила свои вокально-воспитательные упражнения. Правда, там уже оставалось недолго идти, так как Лилин дом был в двух шагах от метро. На самом деле я думаю, что шагов было во много раз больше, чем два. К примеру, две тысячи. Но про два шага люди обычно говорят для красоты. Это у них такое удобное преуменьшение, чтобы приятнее казалось.
Мы ещё немного проехались в лифте, так как в доме оказалось много этажей, а люди бегают по лестницам гораздо хуже кошек. Они свои лапы с детства приучают к ревматизму, чтобы потом было что лечить в Австралии. После метро тихое завывание лифта казалось мне приятным мурлыканьем.
Наконец мы были дома. То есть у Лили. Но мне пока не хотелось обследовать квартиру. От непрерывного мяуканья я порядком устала и решила немного передохнуть. Чтобы Лиля не подумала, что я так легко сдалась, отдыхать полезла в самый пыльный угол под шкафом. Часа полтора хозяйка-самозванка пыталась выманить меня оттуда. Вначале жалобными воплями, а потом и ароматным ломтем рыбы. Но я твёрдо решила не сдаваться и, судорожно сглотнув слюну, слабо, но очень жалобно мяукнула. Ещё через полчаса противник был окончательно сломлен. Остаток дня мы провели каждая на своей позиции: обессиленная Лиля в кресле, я – всё в том же надёжном углу.
К вечеру прибыл ещё один персонаж: хлопнула дверь, протопали тяжёлые лапы в ботинках, и низкий голос вывел Лилю из состояния тупого отчаяния:
– Привет, малыш! Ну, как там наша кисонька?
Лиля резво соскочила с кресла. Похоже, вернулся с дневной охоты её кот. От бабы Люси я уже знала, что у людей, так же как у кошек, на охоту ходят и коты, и кошки. Всё врут, что коты мышей не ловят! Люди называют свои отлучки на охоту «тяжёлой работой». Видно потому, что мыши и рыба достаются им нечасто и очень трудно.