– Шучу, – добродушно усмехнулся писатель. – Я – Герман Отт, может вы обо мне слышали…
После этих слов глаза сотрудницы мотеля округлились от удивления.
– Боже мой… – тихо ахнула она. – Ну точно… Это же и правда вы… А можете?..
– Дать вам автограф? – опередил её Герман.
Девушка молча кивнула.
– Конечно! У вас есть на чём расписаться? – улыбнулся он.
– Я быстро! Туда и обратно! – затараторила девушка. – У меня есть с собой одна ваша книжка!
Буквально через минуту она уже протягивала Герману, потрепанный экземпляр одной из ранних работ писателя. «Забытое» гласила полустёртая надпись на обложке. Он невольно улыбнулся, разглядывая книгу.
– Хороший выбор, – сказал Герман, оставляя свою подпись на развороте. – Доброй ночи, – он передал книгу обратно владелице и направился к выходу.
Оказавшись на улице, Герман вдохнул полной грудью прохладного ночного воздуха, наслаждаясь моментом. Легкий ветерок откуда-то издалёка принёс ему слабый аромат травянистых духов, возвращая назад приятные воспоминания… Он улыбнулся и зашагал к своему номеру, тому самому на двери которого была золотая цифра девять…
«Ничего не бойся…»
«Люди больше не услышат
Наши юные смешные голоса
Теперь их слышат только небеса
Люди никогда не вспомнят
Наши звонкие смешные имена
Теперь их помнит только тишина»
Гр. Ногу Свело! – Наши юные смешные голоса. 2002г.
– Эй, ты! – грубо окликнул его мужской голос.
Он испуганно повернулся, бросив обратно на полку пачку печенья, которую рассматривал последние несколько минут. Сотрудник магазинчика в видавшей виды серой форменной жилетке хмуро смотрел на него, стоя в на другом конце торгового ряда. Это был невысокий потрепанный мужичок со слегка опухшим лицом и неаккуратной короткой стрижкой. Вероятно, стриг он себя сам.
– Давай-ка на выход, дружок, – уперев руки в бока, продолжил мужчина, продолжая пристально следить за парнем.
– Я ничего не сделал, – возмутился паренёк.
– Покупай или уходи.
– Я выбираю…
– А деньги у тебя есть хоть?
Паренёк промолчал. Денег у него не было.
– Ну вот я так и думал, – усмехнулся продавец. – Давай на выход. И давай по-хорошему.
Парень медленно поплелся в сторону автоматических дверей, ведущих на крошечную парковку перед магазином. Он бы мог украсть ту несчастную пачку печенья ещё до того, как этот мужичок его заметил, и даже уже был почти готов это сделать, но тогда бы ему пришлось сразу сбегать, а здесь внутри было так тепло… Однако паренёк уже привык к такому отношению к себе. Его выцветшая от многочисленных стирок куртка и заляпанные грязью штаны и ботинки редко вызывали у кого приступ умиления. В глазах сотрудников таких магазинов он был всего лишь чумазой шпаной, пришедшей лишь чтобы украсть какую-нибудь мелочь с полки, чтобы потом жадно её съесть в ближайшей подворотне вместе со своими не менее чумазыми товарищами… И отчасти это было правдой. Паренёк в выцветшей куртке и правда подворовывал в магазинах, вот только друзей у него не было. Самым близким живым существом, которое подошло бы под определение «друг», для него являлся бездомный старик, живущий при местной церкви. Он иногда давал пареньку задания за скромную плату. Обычно это были мелкие кражи алкоголя из пресловутых магазинов самообслуживания. Старик перепродавал его и делился частью денег с пареньком. Иногда даже устраивал его на ночлег в церковном приюте. Там было не особо уютно, но за то было тепло, можно было помыться и постирать вещи, и была даже более-менее приличная постель. Правда теперь дорога туда пареньку была закрыта. Настоятель церкви обратил на него своё внимание и попытался устроить его в детский дом. Возвращаться в это адское место паренек не собирался. Не для того он сбегал оттуда год назад… И плевать, что до выпуска ему оставалось всего каких-то пару лет. Уж лучше он попытает счастья на холодных улицах, а когда ему стукнет восемнадцать никто уже не сможет до него добраться. Никто из этого ада, который они называют местным детским домом.