Мабри пригубила бокал калифорнийского красного вина; Кэссиди же на этот раз предпочла кока-колу.
— Я вовсе не преувеличила, Кэсси, — промолвила Мабри. — У Шона скверные дела.
— Как раз это я и имела в виду, — вздохнула Кэссиди. — Шон и тебе успел мозги запудрить. Повторяю, он здоров как бык и не собирается…
— Он умирает, Кэсс, — перебила ее Мабри. — И не подозревает, что я об этом догадываюсь. Боль пока терпима, и, по словам его лечащего врача, не будет уж слишком донимать. Вот почему Шон стал много пить, надеется обойтись без наркотиков. У него рак, Кэсси. Причем в запущенной стадии.
Кэссиди похолодела. На лбу выступила испарина. В ноздри вдруг шибанул пряный аромат китайского чая.
— Сколько ему осталось?
— Боюсь, что немного. Он хочет закончить книгу. Для него это необходимо, Кэсс. И ему нужна твоя помощь.
— Но почему он придает этой книге такое значение? Дело ведь не в деньгах; я слишком хорошо знаю Шона. Несмотря на всю его расточительность, большего скряги в денежных вопросах, по-моему, днем с огнем не сыскать.
— Не скажи, — покачала головой Мабри. — Кстати, если считаешь, что твой отец вкладывал деньги в страхование здоровья или жизни, то сильно заблуждаешься. Он всегда повторял, что вверяет свою жизнь Фортуне.
— Ну и посмотри, к чему это привело!
— Это привело к тому, что ему досталась я, — напомнила Мабри с тонкой улыбкой. — И ты, между прочим.
— Еще те подарочки, — вздохнула Кэссиди, борясь с нарастающими страхом и тревогой. — Не забудь еще про Ричарда Тьернана. И все-таки не могу понять, хоть убей, почему он придает этой книге такое значение?
— Он хочет уйти, оставшись легендой. Ты сама знаешь, что после «Выхода сатаны» из-под его пера не появился ни один шедевр. Шон и сам это понимает, только признать не хочет. Да, и другие его книги продавались потом неплохо, хотя две последние так и не оправдали расходов на публикацию. Вот почему, Кэссиди, я думаю, что он не смерти боится, а забвения. Самое дорогое для него его талант и репутация…
— И тем не менее он готов поставить ее на карту ради какой-то дешевой сенсации.
Мабри вновь покачала головой:
— Он пишет вовсе не то, что ты думаешь.
Кэссиди в отчаянии всплеснула руками.
— Тогда как, черт побери, я могу ему помочь, если даже понятия не имею, о чем его книга? — удрученно воскликнула она.
— О Ричарде Тьернане, — ответила Мабри. Кэссиди глубоко вздохнула, сердце вдруг бешено заколотилось.
— Нет, Мабри, я не могу здесь оставаться. Только не Тьернан. Я… Он меня пугает.
— Думаешь, все-таки он их убил? — спросила Мабри. — Или боишься, что он замыслил убить тебя?