Внутри крепостной стены находились две церкви: маленькая семейная и большая, рассчитанная на всех прихожан. По счастью, брат Джером уже проснулся и был готов принять утреннюю исповедь Томаса. Наказания, которые брат Джером назначал во искупление грехов, как правило, были незначительными, и сэр Томас добавлял еще немного от себя. Впрочем, постоянное пребывание рядом с леди Клер из Соммерседжа уже само по себе было наказанием.
По пути в церковь Томас не встретил никого, если не считать собак, возившихся возле крепостной стены, но когда он уже взялся за ручку двери, до него донеслось далекое лошадиное ржание.
Сэр Томас замер на месте. Откуда мог долететь этот звук — из конюшни, из кузницы? Он повернулся и увидел промелькнувшую в тонком утреннем тумане огромную лошадь с маленькой фигуркой всадницы, прильнувшей к широкой вороной спине. Вопрос о том, кем была эта всадница, перед сэром Томасом не стоял. Он прекрасно знал, кто она.
Он пошел к воротам — быстро, но без излишней спешки, отлично зная, что ни при каких условиях Клер не сможет оказаться по другую сторону крепостной стены. В этот ранний час перекидной мост должен быть поднят, а решетка опущена.
Но Томас недооценил женскую хитрость и предусмотрительность. Неизвестно, кого сумела подкупить или уговорить Клер, но сейчас проход в крепостной башне был открыт и возле него не было никого из охранников. Томас проводил взглядом удаляющуюся фигуру леди Клер, развернулся и бегом бросился к конюшне.
Тратить время на то, чтобы оседлать коня, Томас не стал-ведь он ездил верхом с тех пор, как научился ходить. Быстро взглянув на стойла, он остановил свой выбор на Паладине — могучем резвом жеребце, чьи повадки он хорошо знал. Еще минута, и Томас вылетел за ворота верхом на Паладине, но Клер к тому времени уже и след простыл. Оставалось лишь гадать, в каком направлении она ускакала.
Вот так, без седла и без оружия, Томас не ездил на лошади уже много лет. Он низко пригнулся к шее жеребца, чувствуя, как свистит вокруг него разрезаемый воздух. Волосы сэра Томаса развевались на холодном ветру, а он все летел вперед, отдавшись инстинкту охотника, который вел его сквозь утренний туман. Копыта Паладина мягко опускались на устилавший землю ковер из опавших листьев, а сидевшему на нем верхом Томасу вдруг вспомнился такой же холодный осенний день и такой же утренний туман, в котором навсегда скрылась его жена Гвинет.
Он представлял себе, каким будет лицо леди Клер, когда он настигнет ее. И лицо лорда Ричарда, когда тот узнает, что его верная стража оставила ворота замка открытыми для любого врага. В этот ранний утренний час всех обитателей Соммерседж-Кип можно было перерезать во сне, как цыплят.