Флакон с последним глотком живой воды богиня носила на груди, не расставаясь с ним ни на минуту.
***
Жива сжала в ладони заветный флакон.
Усмехнулась зло и мстительно.
Вот теперь-то, потеряв единственную внучку, Даждьбог поймет, каково это! Хотя, нет! Не поймет! Потому как лучше иметь и потерять, чем не иметь вовсе!
Пусть всем им станет больно!
И Ягине, что навсегда отняла у неё любовь мужа!
И Даждьбогу, так и не сумевшему наполнить жизнью её пустующее лоно!
«Сея злобу и ненависть, взрастишь злобу и ненависть!» – богиня услышала нежный голос вещей птицы.
В два прыжка оказалась у двери в спальню. Убедилась в том, что Даждьбог и Кощей по-прежнему тихо беседуют и слов Сирин не слышали. На всякий случай прикрыла дверь поплотнее и вернулась обратно.
– Это я-то сею злобу? – прошептала. – Это я-то разбрасываю ненависть?! Да я бы и рада оставаться доброй, лучиться милостью и состраданием! Но нет причины для того, чтобы сбылись мои намерения! И я не понимаю, отчего меня наказывают Первородные?! Почему не дают сбыться мечте?! За что лишили счастья стать матерью?!
Конечно, вещая птица могла бы напомнить Живе, как она грозилась уничтожить, погубить ребёнка Ягини, когда тот еще был во чреве матери.
Как уговорила своего брата Перуна вызвать Кощея на бой.
Как потом, опасаясь гнева Первородных, Перун вложил меч-кладенец в руку смертного, пообещав, что тот станет героем и его восславят в былинах.
Как радовалась, узнав, что план удался и Кощей, сын Даждьбога и Ягини, умирает на ратном поле.
И как позеленела от злости, поняв, что Даждьбогу удалось вымолить у Первородных жизнь для сына.
Как злость немного отступила, едва Живе стало известно, что у Ягини изъяли в уплату часть плоти. Что теперь, вместо стройной ножки богиня птиц и зверей стучит деревяшкой по полу терема.
Но что толку было от этих напоминаний?
Если Жива не понимает, какой из её поступков во благо, а какой во вред, в первую очередь для неё самой, то словами ничего не исправишь.
А потому, Сирин ответила:
– Прежде, чем получить благо, нужно самой сделать хоть что-то во благо другого!
– Ты хочешь сказать, что если я отдам живую воду дочери Кощея, то смогу забеременеть? Это точно?!
– Ну вот, – вздохнула вещая птица. – Ты начинаешь торговаться, как смертная на базаре. Нельзя делать добро, ожидая что-то получить взамен! Добро должно быть бескорыстным! Я не могу сейчас сказать, благословят ли Первородные ваш союз рождение потомка! Но у тебя появится надежда! И даже если ты так и останешься бесплодной, то всегда будешь помнить, что своей жизнью Королева обязана твоей доброте и щедрости! Ты понимаешь, о чем я говорю?