Шимшон (Берг) - страница 4


Дом Маноаха и Флалиты сложен из камня. Строился с замахом на большую семью. Но не зазвенели в комнатах детские голоса, и печаль висела в воздухе.


Многочисленными каменными строениями Цора не могла похвастать. Большинство горожан жили в лачугах, неведомо из чего сработанных и обмазанных глиной. А недавно осевшие кочевники ютились в землянках или в пещерах за городом. Непривычка к регулярному труду мешала выбраться из нищеты. Скудость не добавляет доброты. Завистников и недоброжелателей у безбедных Маноаха и Флалиты было предостаточно.


Флалита и Маноах слыли людьми богобоязненными среди жителей Цоры, и на небесах отдавали должное их стремлению к безукоризненной праведности. Прочие горожане не могли похвастаться подлинной приверженностью догматам иудейской веры. Разумеется, одним лишь прилежным трудом святости не обрести. Работать до поту и филистимляне-язычники горазды. Необходимы неустанное поклонение единому Господу и безусловная верность заповедям Его.


Супруги соблюдали день субботний и не ели некошерной пищи, если пренебречь упомянутой зайчатиной, но ввиду серьезности причины можно иной раз сделать снисхождение. От бродячего левита, навещавшего Цору обычно накануне Божьих праздников, они выучились некоторым молитвам и благословениям и произносили их всегда в одной и той же комнате, специально для этой цели предназначенной. Но нельзя обойти молчанием тот факт, что в одном из углов домашней молельни стояли два вырезанных из дерева идола – один изображал богиню Ашторет, другой – богиню Ашеру. Статуэтки достались Маноаху в наследие от отца на память о кочевой жизни семейства. Флалита рада была бы сжечь никчемные деревяшки, дабы не оскверняли жилище духом идолопоклонства, но остерегалась обидеть мужа. Поэтому скрыла их от глаз своих пучком соломы.

***

– Маноах! – раздался женский голос, и Флалита показалась в двери, – ужин готов!


– Иду, иду, Флалита, – отозвался Маноах, стряхнул с себя грустные мысли, разбросал мелкие камушки, из которых составил орнамент, легко вскочил с деревянного сруба, служившего ему местом отдыха, упруго зашагал к двери, и, проходя мимо милой женушки, не забыл одарить ее поцелуем в разрумянившуюся у очага щеку.


– Погляди вокруг! Нравится? Это мы вместе нарядили дом! – воскликнула Флалита и кивнула в сторону работницы.


– Замечательно! – человеколюбиво заметил Маноах, дивясь укрепленным на стенах венкам и крупным одиночным цветам, – какая красота!


– Ты можешь идти домой, – обратилась Флалита к помощнице, – вот это возьми, пожалуйста, с собой, – добавила она и протянула завернутый в листы хасы изрядный кус жареной баранины.