Сначала Даша подумала, что это от Любавы, но подруга передавала ей наборы поскромнее и без цветов, да к тому же каждый день писала ей, спрашивала, что принести, рассказывала новости и всячески старалась подбодрить. Тогда Даша разрешила себе думать, что это Сашка позаботился о ней. Таких передачи было еще три, и каждый раз она недоумевала.
Даша провела в больнице уже две недели. Четырнадцать дней пелены боли от сломанных ребер, тошноты от сотрясения мозга, ничегонеделания, разглядывания потолочной плитки, бессчётных уколов и манипуляций, сна и желания, чтобы время шло быстрее.
В один из дней тетя аккуратно присела на краешек кровати, отчего та длинно и жалобно заскрипела.
– Я чувствую себя Алисой, падающей в кроличью нору, – сказала Даша, – со мной что-то происходит, но я не понимаю, что.
– Я думаю, ты что-то поняла. – Сказала тетя, помолчав. – Ты не можешь выразить это, но ощущаешь. Ты всю жизнь ощущала, что наш мир не в порядке, странная мысль, но её не отогнать. Она – как заноза в мозгу. Она сводит с ума. Не даёт покоя. Понимаешь, о чём я говорю?
– О той женщине? Ты тоже ее видишь? Тетя, умоляю, скажи, что я не схожу с ума!
– Ты действительно хочешь узнать, что это?
– Я думала, что у меня галлюцинации от переживаний. Думала, мне пора к психиатру…
– Нет, Даша, не пора. Это проклятие нашего рода. Оно повсюду. Оно окружает нас. Даже сейчас оно с нами рядом. Ты ощущаешь ее, когда работаешь, учишься, встречаешься с друзьями. Проклятие, которое мы несем всю жизнь, чтобы искупить ошибку, – тетя Лена взяла Дашу за руку и лицо у нее было скорее печальное, чем встревоженное.
– Какую?
– Огромную, чудовищную ошибку твоей бабушки. Из-за этого ты только жертва, Даша. Как и я, как и твои мать и отец, и твой брат, Царствие им небесное, ты с рождения в цепях. С рождения под прицелом, и спуск курка не почуешь и не осознаешь. Этакая темница для разума. Увы, я не знаю, как от него избавиться… Но ты можешь попробовать сделать это сама. Но потом пути назад не будет, – тетя вдруг замолчала, словно слишком перед ней раскрылась.
Еще через неделю Дашу выписали. Теперь ее спина была неестественно прямая от стягивающего корсета, а на кухонном столе поселились упаковки ноотропных препаратов.
Даша ходила по квартире медленно, словно в немом кино. Чтобы хоть как-то переключиться с невеселых мыслей, она перестирывала одежду, которую в больницу приносила ей тетя, вытирала пыль с открытых полок. Подошла к подоконнику и осторожно потрогала пальцем засохший за три недели цветок. От прикосновения листок с сухим шорохом отломился и упал. Цветы умирают молча. Что же, наверное так даже лучше, все равно у нее не будет времени на уход за ними. Взяла горшок в руки и без сожаления вытряхнула цветок вместе с землей в мусорное ведро.