Белое знамя развевалось теперь над вторым шатром. Когда оба полководца заняли свои места за столом, Мордред увидел, что отец неотрывно смотрит на это знамя. Он не мог знать того, что Артур сам в молодости выступал под пустым белым стягом. “Белый — мой цвет, — говорил он, — пока я не впишу в него собственный герб. А я напишу, будь что будет, напишу”.
К Нимуэ, Владычице алтаря, прибыла в обитель Дев Озера на Инис Витрине сестра Артура, королева Моргана. Это была иная Моргана, подавленная и встревоженная, прекрасно знавшая, какая судьба ее ждет, если Артур будет побежден или погибнет в битве. Она была врагом своему брату, но без него она была и будет ничем. Можно было не сомневаться, что она употребит все свои умения и хваленое волшебство ему во благо.
Потому Нимуэ приняла ее. Как Владычица алтаря Озера Нимуэ не благоговела перед Морганой — ни перед чародейкой, ни перед королевой. Среди ее девиц были и другие особы королевской крови, одна из них — родственница Гвиневеры из Северного Уэльса, другая — из Манау Гуотодин. С ними она поставила Моргану готовить целебные снадобья и подготавливать барки, которые станут перевозить на остров раненых для исцеленья.
Нимуэ повидалась с Артуром и передала ему свое предостережение, и он пообещал созвать переговоры и дать высказаться регенту. Но, что бы ни говорила она Пеллеасу, Нимуэ знала, что скрывают боги за грозовыми облаками, которые уже собираются в вышине за краем сверкающего Озера. С острова можно было вдалеке разглядеть два павильона с узким пространством меж ними.
Если забыть о громоздившихся на дальнем горизонте облаках, день обещал быть прекрасным.
Тянулся день; те командиры, кто сопровождал своих вождей к столу переговоров, сперва проявляли неуверенность и сомнения, глядя на друзей или бывших собратьев по оружию по ту сторону стола с недоверием, но некоторое время спустя, расслабившись, начали говорить меж собой и разошлись на группы за павильонами вождей.
Артур и Мордред стояли рядом, далеко от их ушей. Иногда они передвигались, будто по взаимному согласию, отступали на пару шагов, возвращались вновь. Иногда говорил один, иногда другой. Наблюдатели, неотрывно следившие за ними, даже когда они говорили о пустом, пытались прочесть по их лицам и жестам, что происходит меж ними. Король, который все еще выглядел усталым и сумрачно хмурился, тем не менее со спокойной учтивостью слушал то, что с чувством говорил ему молодой человек.
А еще дальше, не способные видеть ясно или слышать вообще что-либо, две армии наблюдали и ждали, Солнце всползало на небо все выше. Становилось все жарче, и яркие блики играли на стеклянной поверхности Озера. Кони били копытами землю, раздували ноздри, взмахивали хвостами, проявляя все признаки беспокойства из-за мух и жары, а легкое брожение в рядах солдат ввиду неизвестности сменилось тревогой. Командиры, которые сами извелись, пытались по возможности восстановить порядок и со все растущим напряжением бросали взгляды на стол переговоров и на небо. Где-то вдалеке ударил первый глухой раскат грома. Воздух потяжелел, стал давящим, само небо словно свело приближением бури. Можно было догадаться что ни одна сторона не желает воевать, но по иронии, что правит делами войны, чем дольше шли переговоры о мире, тем больше росло напряжение, пока не стало ясно, что достанет искры, чтобы разжечь такой пожар, погасить который способна лишь смерть.