Я положила все на место и наткнулась взглядом на хозяйственную сумку Софии, которая стояла поблизости. Даже без секундных угрызений совести я широко ее открыла и заглянула внутрь.
Немного вещей. Узелок выцветшей красно-зеленой скатерти, которую я видела у нее в доме, скомканная газета с жировыми пятнами и другая полоска скатерти, сильно испачканная и влажная. Я развернула скатерть. Ничего, кроме крошек. В газете тоже. Следы на ней, должно быть, оставлены жиром или маслом. Она приносила еду, завернутую в газету, а затем завязывала в скатерть. Другой кусок ткани, смятый складками. Выглядит так, словно его жевали… Все так, конечно. Едва ли мальчика оставили здесь просто связанным. Засунули ему в рот кляп. Я бросила тряпку в сумку дрожащими руками, затолкала следом за ней другие вещи и выпрямилась.
Тогда все так, как я и думала. Колин был здесь. И исчез. Неповрежденная веревка говорила о многом. Он не сбежал. Нет следов, что ее перепилили. Веревку развязали, аккуратно смотали, очевидно, это сделала София, когда убирала кляп, ложе и следы пищи.
Но если Колин жив… Мой мозг работал почти вхолостую, но болезненно настойчиво. Если Колин все еще у них, живой, тогда, конечно, он был бы связан? Если веревка здесь, сброшенная, разве это не значит, что его отпустили добровольно, и что сейчас он ищет Марка?
Я бессознательно уставилась на груду вещей у стены. Вдруг мои глаза судорожно заметили почти с физической болью вещь, на которую пристально смотрели, но не видели. Возле веревки. Лопата. Как только я увидела ее, уже больше ничего не могла видеть. Старая лопата с сильно износившейся ручкой, но штык сияет. Видно, что ею недавно пользовались, поэтому он выглядит, как новый. На нем все еще земля. Часть ее высохла и осыпалась и лежит маленькими комочками на полу. Лопатой пользовались очень недавно и копали глубоко. Копали не сухую пыльную почву, а глубокую влажную, которая прилипает…
Затем я закрыла глаза, чтобы не смотреть на нее, стараясь избавиться от образа, который у меня мысленно вырисовывался. Кто-то копал. Хорошо. Это назначение лопаты, не так ли? Поля нужно возделывать, правда же? Это ничего не значит. Любой мог пользоваться ею для очень многих целей. Должно быть, София выкапывала овощи, или Джозеф, или Стратос…
И сейчас картина, несущественная, не запомнившаяся до этого момента, полностью вырисовалась – вчерашние спокойные поля. Пастушок. Одинокий мужчина копает за плантацией сахарного тростника, за мельницей. Это широкоплечий мужчина с красным платком вокруг шеи. Он меня не заметил, и я тоже. Но сейчас, в мыслях, я отчетливо видела его. Спустя какое-то время он закончил работу и спустился к дому Софии, чтобы сказать ей, что работа закончена, и она может идти к мельнице, чтобы убираться. И мы встретились.