– А «Власть Тьмы»?
– Для меня это загадка, но… если это все же нужно Патриарху, то никакого светлого будущего Хайронделл в ближайшее время не ждет.
Они покинули подводное логово Макиавелли и наконец вынырнули из воды на поверхность Молочной Реки. Лео нажал на нужную кнопку и убрал стеклянный купол над их головами.
На самом деле Кейро как-то учил Лео управлять лодкой. Он был уверен, что справиться. Через некоторое время они уже мчались по Молочной Реке подальше от моста, чтобы гвардейцы их не застигли.
– И что нам со всем этим делать? – обратилась Анна к своему спутнику.
– Первым делом разберемся с Отто, а потом…
Он посмотрел на Анну и добавил:
– Будем спасать Хайронделл.
Глава 22. Возвращение домой
Поленья сладко трещали в объятиях пламени. Она отложила скучные бумаги в сторону и посмотрела на каминную полку, на которой заточенная в аккуратную рамочку стояла фотография Патриарха, сделанная в то время, когда тот только-только стал главой Церкви.
Ее мысли унеслись далеко-далеко от серых интриг Дворца и окунулись в приятный бальзам страстных чувств и несбыточных надежд. Она прошлась по уютной теплой комнате с красными стенами и открыла окно, пропуская прохладный вечерний ветер.
Ее митра стояла на столе у стены. Только здесь она могла позволить себе наслаждаться свободой распущенных волос, которой не имела права довольствоваться на людях. Это ее бремя.
Но митра и ужин с ее заклятыми врагами подождет. Она не желает возвращаться к реальности из розовых фантазий, куда унесла ее фотография Патриарха, и хочет продлить это приятное чувство.
Сиона де Монтес подошла к каминной полке и взяла в руки деревянный футляр, покрытый красным бархатом. Она перенесла футляр на столик и открыла крышку.
Кончиками пальцев она прикоснулась сначала к грифу этого инструмента, а потом провела по струнам. В правую руку она взяла смычок, словно меч, который стал ее оружием. Сиона взяла скрипку, поставила ее себе на плечо и положила подбородок и край левой щеки на подставку.
Волос смычка коснулся струн, и раздался нежный резкий звук. Сиона давно не брала в руки инструмент, но сейчас ей захотелось сыграть, как никогда. Она посмотрела на фотографию молодого Патриарха и начала музицировать.
Ее длинные пальцы ловко скользили по струнам, а правая рука искусно управляла смычком, который начал постоянно слегка опускаться и подниматься. Комнату заполнила нежная мелодия, в которой Сиона растворялась в каждой ноте.
Она умела играть так, как не умели играть зубрилы-очкарики в музыкальных академиях. Сиона играла душой. Она знала для кого и что она играет. В каждом звуке этой чудной мелодии она снова и снова признавалась в любви одному единственному человеку, которого обожествляла и которому прислуживала. Только для одного него она готова стать рабыней навечно. Сиона знала, что только этот один-единственный человек достоин ее руки и сердца. Свое сердце она уже отдала ему.