– Не дайте ей уйти! – верещала Пенелопа.
Ниа побежала за беглянкой. На бегу фигура Нии размножилось, и вот за девочкой бежала уже не одна Ниа, а сразу пять. Дар Нии – создавать копии самой себя.
Клоны Нии окружили девочку, которая уже стянула с себя вторую перчатку. Обе ее руки полыхали огнем. Марайя поняла, что она не может управлять пламенем. Оно только в ее ладонях, а потому она может обжечь лишь прикосновением.
Девочка пыталась сражаться. Ей удалось ранить троих клонов, и те были вынуждены исчезнуть. Но Миа помешала той продолжить сражение и скрутила ее своей рукой, словно веревкой. Два клона Нии взяли девочку под руку и повели.
– Наденьте на нее перчатки и свяжите ей руки! – приказала Пенелопа. – Мы уходим!
Марайе было ужасно жаль, что девочке так и не удалось спастись. Все те одаренные, кого она здесь нашла, обладали исключительными и уникальными дарами: полезными, бесполезными и опасными.
Пенелопа уже хотела увести Марайю за собой, но тут к ним подъехал розовый кадиллак и, резко затормозив, брызну в сторону грязью.
– И зачем она здесь? – спросила у себя Пенелопа.
Задняя дверь кадиллака открылась, и на улицу хлынули толстые клубы синего дыма. На заднем сидении сидела Розалинда – сестра Пенелопы.
Та была дамочка полной копией своей сестры за одним исключением. Розалинда отличалась еще большей полнотой, чем той, которой обладала ее сестра.
Женщина занимала все задние места автомобиля. Марайя вообще сомневалась, что видела там что-нибудь еще, кроме тела этой огромный дамы. В толстых пальцах Розалинда держала длинную сигару. Она выдыхала дым из рыхлого носа. Марайя считала, что эти ярко-красные губы и яркий макияж делали эту женщину еще омерзительней.
– Ты закончила? – заговорила Розалинда с сестрой писклявым голосом.
– У меня есть еще трое одаренных, – Пенелопа Дильтей.
– Замечательно! Аукцион пройдет через два дня. Начало в девять.
– Хорошо. Мы возвращаемся домой.
– Я тут видела мальчишку, который выплевывает золото. Ты отдашь его мне?
– Еще чего!
– Ну, ладно…
Розалинда выпустила новую порцию дыма из носа и закрыла дверь. Розовый кадиллак сверкнул фарами и умчался вдаль.
– Вечно она суется не в свое дело, – Пенелопа злобно плюнула в грязь, – как бы она мне не испортила аукцион. Идем, деточка, ты хорошо сегодня потрудилась.
Когда Марайя снова села в машину, ей опять завязали глаза.