– Да, теперь я это понимаю. Прежде я недооценивала эту форму магии. Сейчас я поняла, что делала это напрасно.
Мы позволили себе насладиться вкусом холодного лимонада и перевести дыхание.
– А как твои успехи вне наших занятий? – поинтересовалась Пандемония.
Я чуть не поперхнулась.
– Прости за любопытство… мы так сильно подружились, что я…
– Ничего. Все в порядке. Да, все отлично.
– У вас же в агентстве много симпатичных молодых людей, не так ли?
– Да… есть такие… Скажи… я давно хотела спросить одну вещь…
– Все, что угодно!
Я собралась с мыслями. Не думала, что буду готова задать такой вопрос прямо сейчас.
– Кто рождается в результате союза полукровки и демона?
Она уставилась на меня, как человека, который сломал все законы мироздания.
– Значит, тебе нравится Ламберт Блэк? Он милый.
Я нахмурилась.
– Ох, прости-прости… Итак, твой вопрос. Если честно, то я не знаю. Еще никто этого не делал.
– А чисто теоретически?
– Ну… я думаю, что, вероятнее всего, это будет самое могущественное существо на свете.
– Сильнее нас с вами?
– Во много раз. Даже сильнее Высших Демонов.
Я не стала интересоваться у Пандемонии, кто такие Высшие Демоны. Они меня не сильно волновали.
Меня заботила судьба моего потенциального ребенка, если я все-таки решу строить свое счастье вместе с Ламбертом. Каким он будет? И что его ждет?
– Ты задаешь этот вопрос, потому что любишь этого демона, – взгляд Пандемонии изменился, – брат у меня тоже спрашивал… но он делал это не из простого любопытства.
Я напряглась.
– Думаешь, тот факт, что его верная спутница – демон, случаен? Как бы не так… Кристеллер тоже хочет иметь свое наследие. И он хочет, что его наследник был куда более могущественен, чем он сам, чтобы удержать ту власть, которую он ему подарит, когда захватит Лос-Марис и остальной мир.
Об этом я задумалась впервые.
Я так увлеклась собой и Ламбертом, что совсем забыла о том, что в мире есть и другая пара демона и полукровки.
– Значит, вы считаете, что он ее не любит?
Пандемония какое-то время подумала над этим вопросом.
– Способен ли мой брат на любовь? Как бы мне хотелось ответить, что нет. Но я просто не знаю. Вот как… видишь ли, порой нужно быть честным перед самим собой. Я не знаю, испытывает ли Кристеллер искренние чувства к Мор'Лии или нет. Он – мой враг. И потому мне хочется думать, что такое существо, как он, не способно на любовь. Но всей правды мы не знаем, верно?
Я не среагировала.
– Мы мало думаем о том, что могут чувствовать те, кого мы ненавидим всем сердцем. Мы считаем их чудовищами, подлецами и такими негодяями, каких мир не видел. Но в итоге все сводится к тому, что наша ненависть лишь усиливает в нашем восприятии все негативные качества, которыми обладает объект нашей ненависти. Понимаешь? Мы не видим вещи так, какие они есть на самом деле. Эмоции ослепляют. И как бы мне ни хотелось возразить против такого утверждения, я не могу этого сделать, потому что понимаю, что это так. Любовь. Ненависть. Страх. Ярость. Радость. Все эти чувства – очки, которые мы надеваем. Восприятие мира меняется, и мы не способны видеть его таким, какой он есть.