Он скосил на меня глаза и усмехнулся:
– Начиталась глупых куртуазных романов? Извини, я воспитан иначе, не на любовных историях. И в жене я желаю найти порядочность и строгость в поведении. Простолюдинки и девки – тем позволительно и ласкать мужчину, и прыгать под ним, и даже визжать. Но ты – знатная дама, моя супруга и должна вести себя так, чтобы не дать ни малейшего повода усомниться в твоем благонравии.
Отчитав меня, он повернулся ко мне спиной и уснул. Отодвинувшись на самый край кровати, я крепко сжала веки, почувствовав, что из глаз вот-вот хлынут слезы, а я уже понимала, что слезами только рассержу Гая, но не растрогаю.
****
Дни проходили радостно: Гай был неизменно любезен со мной, оказывал мне знаки внимания, делал подарки. Я получила и украшения, и отрезы дорогих тканей, и даже белую лошадку, чей кроткий нрав, по мнению Гая, более приличествовал его жене, чем рослые норовистые жеребцы, на которых ездил он. Мы посещали мессы, принимали гостей и сами участвовали в увеселениях двора принца Джона. Но совместные ночи приводили меня в уныние. Я ничего не могла поделать с собой: мне хотелось отвечать на поцелуи Гая, обнимать его. Но, помня его слова, я всякий раз старалась не шевелиться. Мне приходилось вцепляться пальцами в простыни, лишь бы остаться неподвижной, хотя мое тело горело желанием слиться с Гаем так тесно, как только возможно. Я стала ощущать неведомое прежде томление, когда Гай соединялся со мной, и оно не проходило, продолжая мучить меня после соития. К моей радости, Гай не пренебрегал супружескими обязанностями, исполняя их за ночь не по одному разу. Но когда я понимала, что он уснул окончательно, до утра, меня охватывало отчаяние. Я сворачивалась в клубок и, стиснув зубы, терпела тягучую боль в груди и внизу живота.
Как такое возможно? Днем – любящий и заботливый супруг, а ночью – настоящий мучитель? У меня в голове не укладывалось! А вдруг это со мной что-то не так? Вдруг я бесстыдница, которой не привили должной скромности? Но ведь Брайан вел себя с женой совершенно иначе, а брата я почитала за образец. После супруга, разумеется.
И однажды я взбунтовалась, позволила себе то, в чем Гай мне отказывал: обняла его и принялась целовать. Мой бунт длился недолго – Гай ответил пощечиной, несильной, но очень обидной. Я замерла и вжалась в перину, не сводя глаз с его лица. Оно осталось спокойным, но в глазах я заметила гнев.
– Беа, – очень холодно произнес Гай, – мне никогда не доставляло удовольствия поднимать руку на женщину. Очень прошу тебя: не вынуждай меня повторять то, что случилось сейчас.