– Но это же не единичный случай! Восемь особей… – возмутилась было Лантея.
– Тишина! – чуть прикрикнула матриарх, оборвав речь младшей дочери на середине, а после мягко и в тоже время строго обратилась к управляющему птичником. – Продолжайте свою работу, смотритель Акила. Скоро ваши орлы вернутся. Вам не о чем беспокоиться.
Управляющий ушел опечаленным, это явно читалось на его худощавом морщинистом лице, а вот Лантея, смущенная и взволнованная окриком матери, лишь сильнее задумалась на тем, как необычно выглядели эти исчезновения. Она сама много общалась с почтовыми птицами в свое время, знала их повадки и то, что они просто не могли нигде заблудиться. Это были чрезвычайно умные создания. Девушка твердо решила, что стоило подробнее разобраться в этой ситуации после слушаний, раз уж матриарху было все равно.
Ашарха же совершенно не интересовали выступления, из которых он не понимал ни единого слова. Профессор неуверенно себя чувствовал, стоя рядом с троном своей спутницы у всех на виду и стоически сдерживая кашель, рвущийся наружу. Периодически он ловил на себе очередной любопытный взгляд и просто мечтал о том, как бы все это скорее закончилось. А вот предстоявшее выступление перед этой самой требовательной публикой и вовсе страшило его безмерно. Чтобы хоть как-то занять себя и отвлечься, преподаватель изучал правящую семью, впервые увиденную им в полном составе. Матриарх каждой своей чертой напоминала то каменное изваяние, которое Аш только недавно разглядывал в длинных палатах с бюстами. Она сидела прямо, подбородок был приподнят, а на лице сложно было прочитать хоть какие-то эмоции. Ее старшая дочь, занимавшая трон по правую руку от матери, старалась во всем подражать правительнице. Хетай-ра сидела в абсолютно идентичной позе – распрямив ладони на подлокотниках и сдвинув колени, своими огромными глазами она гипнотизировала каждого просителя. Ее элегантное оливковое платье струящимися складками спадало до самого пола и, даже несмотря на подвешенный к поясу топорик, выглядела эта молодая женщина изящно, хоть от нее и веяло едва уловимым шлейфом опасности. Профессор невольно сравнил Мериону с младшей сестрой, которая, слегка ссутулившись, сидела на троне, устало подперев подбородок рукой. Для одной слушания были торжественной церемонией, где можно было продемонстрировать свою власть и силу, для другой же – скучной обязанностью.
Больше всего внимания Ашарх уделил мужчинам, стоявшим за спинами матриарха и Мерионы. И если младший брат девушки показался профессору субтильным и немного отстраненным юношей, для которого вся эта церемония была настоящим наказанием, то отец вызывал совершенно другие впечатления. Он молчаливой угрожающей тенью высился за троном правительницы, одну руку постоянно держа на рукояти изогнутого костяного меча. Татуированный мужчина хмурил свои широкие кустистые брови и беспрерывно оглядывал тронный зал, словно ожидая нападения в любую минуту. И почему-то Ашу сразу же вспомнилась увиденная на рыночной площади казнь, где Бартелин, не колеблясь и не сдерживаясь, толкал преступников в зыбучие пески твердой рукой. Будь и здесь подобный резервуар, кажется, он не преминул бы кого-нибудь в него отправить в эту минуту просто ради собственного успокоения.