Дочка сидит, дуется.
Мама (деловито). Так…, ладно, давай без обид! Всё хорошо?
Дочка кивает нехотя.
Мама (деловито). Мой тебе совет – немного успокоишься – напиши ему.
Мама встаёт, смотрит на дочку, смотрит на дверь, куда ушёл Костик, деловито с ухмылкой одёргивает головой, уходит.
Свет становится немного приглушённым, звучит негромкая лирическая музыка. Ада встаёт с дивана, складывает руки на груди крестом, прохаживается в задумчивости по комнате туда и обратно. Останавливается.
Ада (зрителю, неопределенно). Ну, конечно, этот Костик не орёл. Что-то в нём, наверное, есть, а может быть, и нет ничего. Просто он первый кто вот так запросто со мной заговорил. Не так, конечно, запросто, но всё-таки… Раньше у меня не было и этого. Я всё ждала, надеялась… А теперь вот – свершилось, а я не знаю, что с этим делать. Обстоятельства у нас с этим Костиком, конечно… не самые располагающие, но… с другой ведь стороны, он во всём признался. Значит, заслуживает прощения, как минимум. (Приятно с хитринкой улыбается) А как максимум – прощения и моего расположения.
Прохаживается с игривой мечтательной улыбкой по сцене.
Ада (зрителю, с хитринкой и искоркой). Представляю, идём мы с Костиком такие… два очкарика. Улыбаемся. Оба дефективные, оба неказистые с кучей комплексов. Но зато идём под ручку и улыбаемся, и нам всё равно, что о нас кто там подумает, или покажет пальцем… или плюнет на спину. (С печалью) Знаете… в моей ситуации плевок на спину – это уже прогресс! Обычно плюют прямо в лицо, только не буквально, а словом. Но… поверьте, это не менее обидно, чем, если бы плюнули натурально.
Ада садится на пол, её поза неубедительна, неуверенна, без акцента, она ищет поддержки в этой своей позе.
Ада (зрителю, с печалью). Я почему-то думала, что длинный нос, или плохое зрение, большие уши или слишком высокий, слишком низкий рост – это всё естественные процессы. Что человек не может сам на это повлиять и соответственно такие нюансы не должны подвергаться насмешкам и упрёкам. Мне и мама с детства говорила, что я самая замечательная, и она никогда не упрекала меня в моём слабом зрении, или в моих больших ушах. Ведь это же не главное? Ведь главное-то совсем другое! Но… сколько я не пыталась доказать это своим одноклассникам в школе, а позже одногруппникам в техникуме – каждый раз лишь получала в ответ очередную волну взрывного смеха, и неоригинальный стёб.
Печально вздыхает.
Ада (зрителю, с печалью). Я давно смирилась с тем, что мне суждено так всю жизнь и прожить за бортом крейсера идущего по волнам нормальной жизни. Этот крейсер с обычными нормальными людьми идёт своей дорогой, порой не туда идёт, но идёт. А я, как будто в шлюпке, где-то рядом на тросу, как на буксире бултыхаюсь. Вроде и по волнам жизни плыву, но плыву в стороне от людей, в стороне от общества. И мне на этот крейсер никак не забраться… А так хочется посмотреть, что там на борту? Как там на этом крейсере? Как там люди ходят, как они общаются, как взаимодействуют между собой. Как они встречаются, влюбляются, женятся. Как растят детишек, как семьи свои поднимают, да как совместные планы реализуют…