Сам Муссолини уже давно без ненужной скромности начинал усматривать приятное сходство между своей собственной особой и Юлием Цезарем. А в восторженной фашистской печати без всякого юмора обсуждался вопрос, чем именно превосходит Муссолини великого древнеримского диктатора. Правда, дело это было уже после завоевания Абиссинии, но до того, как это приобретение оказалось столь обременительным и непрочным. Во всяком случае шум, поднятый вокруг цивилизаторской миссии Италии в Африке, был так велик и дал столь плодотворные результаты, что даже в английской печати - по крайней мере в той её части, которая склонна была поддерживать фашизм, - стало всё чаще повторяться утверждение, что мешать итальянцам в деле завоевания Абиссинии значило бы бороться против незыблемого исторического закона, подчиняющего расы варварские расам культурным. При этом английские ответственные деятели недвусмысленно давали понять, что, пожалуй, не следует европейцам слишком яростно между собой ссориться на глазах "цветных рас".
Близилось, впрочем, такое время - оно наступило в 1936 г., с итальянской интервенцией в Испании, - когда в своих планах присвоения всего, что плохо лежит на Балканском полуострове или в Африке, Муссолини уже не прикрывался ни личиной защитника обездоленных европейских народов, ни рыцарской мантией "крестоносца культуры", пекущегося о просвещении коснеющих в невежестве африканских варваров. Уже возникла и всё более крепла пресловутая "ось", и, опьянённые иллюзией своего всемогущества и сознанием полнейшей безнаказанности, фашистские дипломаты решили, что им уже можно избавить себя от той "дани", уплачиваемой добродетели пороком, каковой, по старинной поговорке, является лицемерие. Немецкий Эрзатц-Наполеон (так называет Гитлера немецкая эмигрантская печать) и итальянский Эрзатц-Цезарь в самые последние годы перед новой мировой войной быстро и легко стали отвыкать от всяких дипломатических стеснений и условностей... Затейливые и многообразные маскировки всё чаще и чаще заменялись открытыми угрозами.
Приём систематических угроз и терроризирования противника
Метод угроз является не таким излюбленным в дипломатии, как приём маскировки, но и он широко распространён и не раз с давних пор с успехом практиковался в истории международных отношений.
В исторически засвидетельствованных случаях применения этого приёма приходится различать две категории: во-первых, дипломаты очень часто пускали в ход запугивание противника, на самом деле вовсе не имея в виду исполнения своих угроз; во-вторых, иногда они и на самом деле были готовы сопроводить свои слова действиями. Некоторые примеры, взятые не из слишком дальних времён, могут иллюстрировать оба указанных приёма.