Стас с Воиновым подхватили Васютку под руки, Илья взялся за ноги. Да, удивительно, но это именно Васютка. И вот надо же так влипнуть: в первый день приезда встретить того, кто был им нужен, только встретить приличным по силе ударом радиатора – если судьба и есть, то усмехнулась сегодня она хищно-зловеще. Стасу, впрочем, сейчас было не до философских размышлений – человека бы привести в чувство. Как это сказал Илья? Воскресение? Почему вдруг воскресение?
Ну а дальше будут разбираться по ситуации, этого Илью неплохо бы как следует прощупать, да и Янку тоже. С Васюткой поговорить, разузнать, что тут к чему… Много дел впереди, конечно.
С трудом – веса-то в Васютке немало – они дотащили его до грузового лифта, поднялись на второй этаж. Потом пришлось тянуть ещё по длинному полутёмному коридору, а сгрузили на пол несчастного товарища только в большом цехе, который по хлопку Ильи в ладоши осветился мягким, приятно-жёлтым светом.
– «Жёлтый цех» – это потому что тут всё под лампами инфракрасного излучения, лазеры питают, – пояснил Илья. – Воденников открыл, что велерия под таким излучением приобретает особые целительные свойства. Вот они тут и экспериментировали в том числе с оздоровлением.
– Кто это – они? – быстро подхватил оговорку Ильи Воинов.
– Сотрудники Института первой волны, те, кто работал до нас. Воденников из их числа. Потом практически все уехали. А это добро, имею в виду, водный завод, так и остался, разрушается тут потихоньку – никто сейчас велерию у нас не изучает.
Пока Илья колдовал с особой, целительной велерией, Стас осматривался. «Жёлтый цех» и удивлял, и одновременно – слегка пугал, что ли? Его охватило непонятное, необъяснимое чувство, накрыло ощущение кружащей голову фантасмагоричности… Начать с того, что труб в избытке – обыкновенные промышленные трубы, серые от старости и ржавчины, переплетались в лабиринте перпендикулярных зигзагов. Тянулись в разные стороны и белесые, пластиковые трубы – неужели всё для подвода в цех велерии? Или, может, тут ещё с какими-то жидкостями учёные химичили?
У стен ютились и огромные резервуары, безразмерные чаны – всё под жёлтым светом свисающих отовсюду ламповых лап. Виднелись местами и совсем странные водяные конструкции, причудливой механикой напоминавшие те детские площадки, которые в Москве были особенно популярные в последние годы. Кривые акведуки и рукава с искусственными запрудами, косолапые мельницы и переносные кузова, сотни кранов и краников, ситечек, колбочек, бутылочек – всё это хозяйство уходило вглубь довольно обширного цеха. Вот уж точно – сюрреализм водного царства, заброшенного и постепенно разрушающегося.