Илья между тем, влив в рот Васютке велерии, тщательно растирал ею же грудь в прорехе надорванной рубахи. Пациент оживать не спешил, и Стас, подойдя к телу, присел на корточки рядом с Ильёй.
– Как он?
Илья пожал плечами, резко встал. Бутылочка с остатками жидкости звякнула под его ногами о каменный пол и покатилась, расплёскивая тягуче-серебристое содержимое.
– Кажется, бесполезно. Зря везли. Хотя Воденников говорил, что они оживляли людей именно велерией из «жёлтого цеха».
– Погоди, что значит оживляли?
– Ну, то и значит. Васко, на самом деле, умер ещё там, на грунтовке.
– То есть… как умер? А на хера мы сюда его везли?
– Я ж объясняю: жёлтая велерия может оживлять материю…
– Материю? Человек – это материя?
– В каком-то смысле, да. Я бы сказал – всего лишь материя.
Стас тоже встал и оглянулся на Воинова.
– Слыхал, да?
Воинов, однако, смотрел на Стаса каким-то странным, непонимающим взглядом. Подняв внезапно дрогнувшую руку, он кивнул, предлагая тому обернуться. И, почуяв за спиной шорох, Стас вновь глянул на Васютку.
Тот, приподнявшись на локте, недовольно отфыркивался, потирая второй рукой живот. Наконец, оглядев внимательно и Воинова, и Илью, и Стаса, он внятно произнёс:
– Ага, значит, получилось у меня вас собрать. А где Янка?
* * *
Она смотрела на расплывающуюся под ногами серебристо-синюю столешницу озера: велерия чудно подкрашивала воду, придавая ей оттенок, который в природе не сыскать. Добавляло красок и солнце – под его лучами большое неподвижное серебристое пятно искрилось, посверкивало и играло радужными переливами. Местами к тому же парило: озеро, взбулькивая, выпускало наружу небольшие гейзерки – не горячие, это Янка точно знала, но обильные. Воденников когда-то объяснял, что таким образом велерия испаряется при взаимодействии с водой – некие химические реакции высвобождали саму суть жидкого металла. Вот только, что это за суть? Не просто пар, а её душа, – в лёгком поэтическом порыве раскатывался бархатным тенорком Воденников и улыбался, растягивая губы в улыбке всегда всё будто знающего чеширского кота.
Но что в душе твоей, велерия? Спрашивала Янка то ли себя, то ли кого-то, кто отвечать на смешные человеческие вопросы точно не собирался – не по чину.
– Слышала?
От неожиданности она вздрогнула, но тут же признала голос – всего лишь Илья.
– Васко-то ожил, работает наш «жёлтый цех», не зря экспериментировали.
Янка в ответ только пожала плечами.
– С ним сейчас эти двое разговаривают. Прикинь, они тоже с Васко знакомы, по той, старой ещё его жизни. Даже вместе учились когда-то, оказывается.