Роберт припарковал машину перед парадным входом. На широкой лестнице стоял его отец, высокий импозантный мужчина во фраке, с очень идущей ему сединой. Он подошел к машине, открыл дверь и подал руку Наталье Ивановне. С другой стороны его сын уже помогал выбраться из машины Кристине. Бойль-старший с теплой улыбкой поприветствовал дорогих гостей и распорядился, чтобы их вещи были отправлены в одну из палат.
– Надеюсь, пребывание в нашей клинике не покажется Вам обременительным. – Провожая в дом гостей, произнес Эдвард.
– Тут чудесно, – осматриваясь, прошептала Наталья Ивановна, – в жизни не видела подобной красоты…
Поместье-клиника Бойлей было окружено изумительным садом. Забор изнутри сплошь порос каким-то вьющимся растением. Изумрудный, идеально подстриженный, газон окружал ровные ряды кустарника, так же аккуратно остриженного. Высокие сосны венчали своими кронами небосвод, величественно покачиваясь на ветру. Кристина, выходя из машины, глубоко вдохнула чистый, прохладный воздух и впервые за всю поездку улыбнулась. Тетя Наташа взяла ее за руку, и все вместе они прошли в дом. Гостей проводили до их палаты. Горничная провела небольшой инструктаж относительно месторасположения всех необходимых комнат и вещей и тихо удалилась, оставив женщину и девочку одних приходить в себя после утомительной поездки.
– Как ты, Кристи? – Тихо спросила учительница.
– Все хорошо, теть Наташ, просто мне никогда не доводилось летать, и я не ожидала, что будет так плохо. – Спокойно ответила девочка и добавила, – Тут чудесный воздух, такое ощущение, что не дышишь им, а пьешь его. Мне здесь очень нравится.
Женщина подошла к Кристине и нежно обняла ее, – все будет хорошо, девочка моя, все будет замечательно. А теперь давай привыкай к новой обстановке, а я позвоню твоим родителям и расскажу, как долетели.
О цели поездки мама рассказала Кристине еще дома. Было видно, что девочка сильно волнуется и материнское сердце сжималось от одной только мысли, что если ничего не получится, её ребенок будет морально травмирован на всю жизнь, но упустить такой шанс означало еще большую травму. Тогда же мама объяснила девочке, что из-за службы папы они не могут покинуть страну и поехать с ней. Тетя Наташа вела все переговоры с врачами из Швейцарии, и, по достижении соглашения, решила сама сопровождать Кристину. Женщина оставила маленького сына подруге, а сама взяла ее дочь и отправилась в путешествие.
Пока учительница звонила в Россию, Кристина медленно обошла комнату. Сначала вдоль стен, нащупывая мебель и все возможные препятствия, потом вокруг большой двуспальной кровати стоявшей посреди палаты. Затем девочка медленно прошла в ванную комнату и тщательно изучила ее. Она всегда стремилась запомнить расположение всех предметов в комнате с первого раза. Память редко подводила ее и потому, побывав однажды в доме, девочка могла легко ориентироваться в нем в последующие визиты. Ей не нравилось ходить с палочкой для слепых, она больше внимания уделяла предварительному знакомству со всеми препятствиями и чувствам, нежели постоянно рыскать перед собой щупом. Все знакомство с новым помещением заняло у Кристины не больше получаса. Девочка мысленно отметила препятствия и месторасположение всех важных объектов: столов и тумбочек, дверей и проходов, подоконников и окон. Завершив обход, девочка села на край кровати, затем легла на спину. Тетя Наташа только закончила разговаривать с ее мамой и передала девочке трубку. Голос Елены Александровны дрожал, хотя она и старалась скрыть это. Сам перелет Кристина описала кратко, но подробно рассказала, как их встретили. Поговорив еще пару минут, девочка попрощалась с мамой и нажала на отбой. В комнате повисла тишина. Закрытые окна не пропускали звуков с улицы. Кристина вновь села на кровать повернулась к тете Наташе, улыбнулась и наигранным капризным тоном заявила, что хочет есть. В ту же секунду в дверь вежливо постучали.