Три месяца назад, еще ничего не подозревавший о тайной деятельности своей семьи, Роберт обратился к отцу за помощью в организации заключительной части своей научной работы. Кандидаты для эксперимента были подобраны, и Роберту недоставало денег на банальную организацию всего задуманного. Его группа ученых была готова идти до конца и без оплаты своего труда. Но они остро нуждались в хорошо оборудованной клинике. К тому же, без участия Эдварда Бойля и его команды нейрохирургов не удалось бы осуществить медицинскую часть амбициозного проекта. Роберт был абсолютно уверен в том, что отец не откажет ему. Но, к его большому удивлению, Эдвард вместо ответа пригласил Роберта прокатиться с ним за город. Не объясняя ничего, отец привёз его сюда на базу и провел его через все уровни охраны на территорию объекта, который сам же и создал. Затем отец усадил шокированного Роберта в своем кабинете, сам сел напротив и начал разговор. Именно тогда, будучи полностью уверенным в поддержке сына, Эдвард поведал Роберту о том, кем является на самом деле. Отец рассказал Роберту обо всех крупных проектах, которые возглавлял лично. Затем он более подробно остановился на самой организации «кроты». Эдвард рассказал историю возникновения этой структуры. О ее взлетах и падениях. Поведал и о том, каким путем они добились столь большого влияния на мировую политику. Сказать, что Роберт после всего, что он узнал, был в шоке – не сказать ничего. Ему, идеалисту и романтику от природы, было неимоверно сложно поверить в то, что поведал ему отец. И единственным вопросом, которым задался в тот вечер Роберт, был вопрос "зачем?". Зачем отец ему все это рассказал? Зачем открылся и обнажил то, что должно быть спрятано за семью печатями? В тот же вечер Роберт получил ответ на свой вопрос – "преемственность". Власть в этой сложной и запутанной структуре передавалась по наследству. От отца к сыну или от учителя к ученику. Организация постоянно росла, и со временем стареющая верхушка становилась не способна управлять столь сложной структурой. В какой-то момент, нужно было передавать бразды правления в молодые руки. И желательно, чтобы эти руки были энергичны и имели отличное прикрытие. Каждый из руководителей «кротов» в течение жизни воспитывал себе преемника и, в конце концов, передавал все свои знания и всю свою власть именно в тот момент, когда в этом нуждалась организация.
Открываясь перед сыном, Эдвард Бойль рассчитывал на то, что он правильно поймет весь смысл создания этой организации, что произойдет передача власти и круг замкнется. Эдвард подробнейшим образом объяснил Роберту, как сильно повредит организации его проект, в случае его успешной реализации. Попутно он сообщил, что никогда не верил в то, что сама идея на практике окажется состоятельной. В заключении Эдвард выразил свои намерения по поводу передачи власти в руки Роберта. Со временем Младший Бойль должен был стать одним из самых влиятельных людей на земле. Ему лишь нужно было дать согласие и принять новую жизнь, и новую судьбу, как данность. Эдвард распланировал все. Учел каждую деталь и мелочь, вплоть до маскировки Роберта, коей должна была стать его научная работа. Так же, как и для него самого была маскировкой его работа в клинике, им же и основанной. Эдварду Бойлю не удалось учесть только одну деталь – мнение самого Роберта. И эта деталь стала камнем преткновения в отношениях между отцом и сыном. Узнав всю правду о своем отце и мире, в котором он жил, Роберт наотрез отказался впутываться во всё это. Его возмущала одна лишь мысль о том, что за него расписали и распланировали всю его жизнь. Роберту нравилось то, чем он занимался, и для него именно его проект был настоящей жизнью. Его работа была тем, что заставляло его двигаться дальше, развиваться и совершенствоваться. Алчность и слава его не зацепили, и Роберт, который никогда не испытывал нужды в средствах, привык не обращать на них внимания. Отец сделал все, чтобы Роберт не нуждался ни в чём в годы своего обучения. За это Роберт был безгранично благодарен ему, но принять новую жизнь и поступиться всеми принципами, рожденными в годы становления, он не мог.