Когда мой рассказ был окончен, Мария Эдуардовна подняла на меня глаза и спросила:
– Значит, как вы утверждаете, показатели на приборе сами начали изменяться. Вы точно никаких манипуляций не совершали?
– Нет, это был конец смены, и устройство работало в обычном режиме – на минимальной отметке. В целях соблюдения мер безопасности.
– Допустим.
Почему «допустим»? Так и было. Ладно. Не буду вступать с ней в спор. Проблем и так хватает.
– Вы обсуждали данный проект с другими людьми, вне работы? – с подозрением посмотрела она на меня.
– Проект? Нет, не обсуждал. Всё, что связано с этим проектом, запрещено обсуждать с другими людьми, кроме коллег. Разрешено говорить о нём только в рабочее время на территории научно-технического центра, – с интонацией отвечающего на экзамене студента-отличника сказал я. – Условия договора мной соблюдаются.
После череды странных для меня вопросов, я осмелился наконец-то обратиться к ней:
– Мария Эдуардовна, а что будет потом? Я смогу отправиться домой?
– Пока вы останетесь в офисе.
Здесь моя фантазия разыгралась не на шутку. В голове всплыла сцена того, как я сижу запертый в палате богомзабытой психиатрической больницы на краю света в смирительной рубашке под сильнодействующими успокоительными препаратами, рисуя по воздуху необычные фигуры и напевая под нос жуткую песенку в стиле персонажа из фильмов ужасов. Родителям же скажут, что я пострадал во время чрезвычайного происшествия на работе или попал в аварию. В общем, что-то из этой оперы. Я обречен, как ни крути, и моё устранение пройдёт по сценарию какого-нибудь голливудского, и не только, триллера.
Только первый допрос окончился последовал второй, за ним третий. Желающих со мной побеседовать становилось больше. Спустя четыре человека я остался вновь наедине с самим собой.
Моя судьба решалась в одном из соседних кабинетов, а я покорно ждал приговора. Других вариантов, по правде говоря, у меня не было. Бежать некуда, да и я не Брюсс Уиллис. Жестокая реальность.
Ждать пришлось недолго. Мое пребывание в тишине и неопределенности нарушил начальник службы охраны Петр Максимович. За последние двадцать четыре часа я с ним виделся уже четвёртый раз.
– Можешь идти домой.
– Домой? – не веря своему счастью переспросил я.
– Да. Завтра в девять утра ждем тебя.
– Опять допрос?
– Завтра узнаешь, – обессилено выдохнул мужчина.
Свобода. Почти двое суток я провел на работе. Тело ломало. Хотелось упасть и мгновенно уснуть. На тот момент мне и на асфальте лежалось бы мягко.
День уступил место вечеру.
Домой я прибыл в сопровождении нескольких представителей службы охраны. На улице уже достаточно стемнело и поэтому, по их словам, таком важному человеку как я лучше быть под присмотром.