И я тут же вспомнил про наш незавершившийся университетский проект «Катрина» и про то, сколько споров вокруг себя он вызвал: шутить над учителями или не стоит, какой длины делать выпуски, в каком стиле. Про то, как проект назвать, вообще шла целая дискуссия в несколько дней. Кстати, закончилась она очень смешно. Санек психанул и, то ли в шутку, то ли нет, сказал всем, кто не согласен покинуть группу. А они реально все взяли и ушли. И мы остались втроем. Все трое согласные с названием «Катрина». Когда начинали садиться за редактуру роликов, стольким были все недовольны, что во избежание очередной ссоры, переносили эту редактуру из раза в раз на другой день. Потом и вовсе пропал интерес. А вот если бы мы так сильно не заморачивались, как говорит Алиса, не мучались с доведением до идеала, может, был бы наш проект уже популярен… А сколько книг и рассказов вот так же похоронено, как наша Катрина, даже представить сложно. Алиса права! Нужно срочно вернуть печатные машинки.
О прогрессе проговорили мы еще долго. Потом я вернулся домой, смотрел какой-то глупый американский сериал и осмысливал все темы, поднятые в разговоре с Алисой. Какая же она все-таки умная, такие интересные мысли высказывает. И так лично, по-настоящему как-то переживает за все, о чем говорит. У нее даже, кажется, горят глаза. Вот это я понимаю – творческая личность. Думается мне, эта девочка далеко пойдет.
Остаток дня пролетел незамеченным. Когда я уходил из кафе, Алиса, вдохновленная нашей беседой, вернулась за свою писанину. Я чувствовал, что помогаю ей. От этого становилось приятно. Она, мне кажется, тоже эту помощь чувствовала. Даже сказала, что нам нужно обязательно встретиться в воскресенье. И, что она меня будет с утра в кофейне ждать. И, когда, проснувшись следующим днем, я спустился в кафе, она уже сидела там, за тем же моим местом, но уже с одним отличием: ей вернули тот самый аляписто обклеенный ноутбук. На улице было все еще пасмурно. Осень шла полным ходом со всеми из нее вытекающими, в прямом и переносном смысле. Как я зашел Алиса, разумеется, не заметила. Она вообще, когда пишет существует как бы в другой вселенной. Настолько сосредоточена, что не видит происходящего вокруг. Этому я даже немного завидую. Не знаю, на какой она была части и был ли это вообще тот самый конкурсный рассказ, но наблюдать за ней было очень смешно. Ее длинные пальчики то перебирали по клавишам очень-очень быстро, то останавливались вовсе и повисали над клавиатурой в неопределенном состоянии. Из-за длинных рукавов ее – на этот раз, розовой – толстовки, торчащие пальцы казались какими-то скилетоподобными, но от этого становились только красивее и страннее. Она улыбалась и хмурила брови, делала все это непроизвольно, как будто сильно сопереживая тому, что пишет. Она проживала те эмоции, которые выносила на бумагу. А я все это видел. Стоял сзади, выглядывая из-за спины. И вдруг она говорит, не отрывая взгляда от экрана: