— Мистер Макинтош, — подозвал его наконец к себе Президент, — в какой из тюрем находится Шерри? Если в ближайшей от нас, то, может быть, она успеет подойти к концу вашей речи?
Элрой не смог сдержать широкой искренней улыбки[190]:
— Огромное вам человеческое спасибо, господин Президент!
Президент кивнул:
— Наши сотрудники быстро ее освободят.
— Смею ли я попросить о том, чтобы вы разрешили освободить ее вот этому человеку по имени Роберт Браун? Поверьте, он только об этом и мечтает!
— Раз уж мечтает, — добродушно улыбнулся Президент, — то я буду только рад, если поспособствую осуществлению мечты. Это весьма приятное ощущение.
— Благодарю, сэр!
Элрой быстро объяснил что-то Роберту по-английски, и тот бросился вниз, прямо в толпу, послушно расступавшуюся по мере его движения.
Рядом с Элроем осталась теперь только Джулия.
— Если вы согласны с моим утверждением о необходимости мечтаний, о том, что и они приносят огромную пользу, — продолжал Элрой, — то, пожалуй, имеет смысл спросить, как же нам научиться мечтать.
Это было главным вопросом, ответ на который искала Шерри. Ей казалось, что мы не умеем мечтать.
И это было ее ошибкой! Она неправильно поставила вопрос.
Она себя и всех нас недооценила.
Мы умеем мечтать. Всегда умели. Мы люди. Людям свойственно мечтать и представлять — так уж устроена наша голова.
Но мы не хотим.
И вопрос заключается именно в этом: почему мы не хотим мечтать?
На свете существует множество вещей, которые мы могли бы совершить, но не совершаем.
Мы могли бы задуматься о том, к чему ведет прожигание жизни на работе в стопках бумаги, но не задумываемся.
Мы могли бы попробовать развивать собственные таланты, но не пробуем.
Мы могли бы поразмыслить над существующими порядками, но не размышляем.
Мы могли бы мечтать, но не мечтаем.
Почему?
Почему же мы лишаем себя этого удовольствия — удовольствия мечтать? Удовольствия создавать, творить… по тем же самым причинам, по которым мы пытаемся избавиться от чувств, от эмоций, личных переживаний… почему?
Потому что правила ничего о них не говорят и не дают никаких установок.
И мы не можем решить, как же быть.
Потому что мечты не требуют никаких рациональных доводов, к которым мы так привыкли и без которых не мыслим своего существования… Хотя мечты тоже не берутся из ниоткуда, просто так! Они идут от наших личных переживаний, от того, что может нас волновать. Все наши чувства тогда мы хотим облачить в образы. Образами легче будет поделиться с остальными. Образы и становятся основой произведений искусства.
Но мы привыкли всеми силами держаться за правила и делать все по пунктам и инструкциям. Мы всеми силами пытаемся найти оправдания и объяснения нашим чувствам, нашим желаниям, идеям — хотя все это совершенно не нужно. Все это только мешает нам, создает лишние рамки для воображения. Наверно, поэтому мы начинаем ощущать себя загнанными и подавленными.