Разве вы не чувствуете? Каждый из этих образов наполнен чем-то особенным, чем-то неуловимым, очень личным — переживаниями тех далеких земных людей, ответственных за идею, одного или нескольких, а также многих тех, кто принимал участие в воплощении этой идеи. В такие моменты, очевидно, идея объединяет их настолько, что они выступают за нее, как если бы это был один человек.
Разве это не прекрасно?
Вот беспечный человек, поющий под дождем, вот забавный толстый человек в красном, разносящий подарки зимой, вот печальный человек в белом гриме с гитарой, а вот очень правильный сверхчеловек в забавной одежде, спасающий Землю от космических врагов. Вот прекрасная фея, легко порхающая с цветка на цветок, и вот еще, взгляните, какая прелесть: один из многочисленных образов инопланетян…
— Но ведь это абсурд! Это же совсем не похоже на правду! Всем известно, что люди на всех планетах одинаковые![44] — послышался недоуменный возглас откуда-то сбоку.
— Но в этом же весь смысл! Они придумали настолько сильные образы, что многие из них принимают их за правду! Какая поразительная сила воображения! Подумайте! Они пока никак не в состоянии получить достоверные знания о других обитаемых планетах, но при этом они не ощущают себя беспомощными, ведь у них, полных любопытства, есть сила воображения, с помощью которой они и создали эти образы. Сила воображения делает их жизнь ярче и компенсирует временами отсутствие силы знаний, основанной на научных, строго доказанных фактах, какими всегда пользуемся мы. Временами они предпочитают силу воображения силе знаний и осознанно не хотят принимать реальность, уходя в грезы.
Плохо ли это? Они могут заблуждаться, но зато в большинстве случаев счастливо заблуждаться, ибо мечтам свойственно чаще всего приукрашивать реальность и отображать только желаемое. Хотя мне попадались и печальные люди, рисующие в воображении очень грустные и даже совсем мрачные картины, которые я никак не могу отнести к мечтам. Не хотела бы я оказаться на их месте. И все-таки… такие люди все равно испытывают гораздо больше эмоций, чем мы. И нередко дарят миру уникальные и трогающие за душу истории и образы. Те же из нас, кто склонен к меланхолии, не умея создавать подобные образы и избавляться от своей тоски через них, предпочитают избавляться от переживаний вообще. Пожалуй, лучше испытывать печаль и тоску и облекать их в уникальные картины в воображении, чем не испытывать ничего.
Спрошу же еще раз, плохо ли это? Я не могу ответить за всех вас.
Я могу сказать лишь, что жизнь их, их внутренний мир, сложнее. Очень многие из этих жизней наполнены очаровательными грезами.