Снова сигнал пришедшей эсэмэски. На этот раз от Фёдора.
«Рахат-лукум моего сердца! Когда мои гляделки узрят твоё новое тату? У нас тут все писают кипятком из-за неё».
Значит, Алька выслала мои фотки в «Божью коровку».
Я приземляюсь на первую попавшуюся скамью и отбиваю ответ:
«Не пройдёт и полгода, как желание сбудется!»
Чей-то взгляд свербит мне затылок. Оглянувшись, никого не обнаруживаю. Очередная паническая атака?
Глаза устремляются внутрь «стекляшки». У девушек в жёлто-зелёных косынках клиентов не так уж много. В основном — пожилые.
Из дверей выходит дама с надменным взглядом и гордой посадкой головы. Судя по всему хозяйка привязанной к перилам крыльца псины. У неё надсадно вопит телефон. Она копается в сумочке, встав прямо по середине выхода. Гаджет и не думает затыкаться. Наконец, она выуживает его.
Дама старательно приглушает голос, но мои уши различают:
— Да, сняла. Почти всё. И тебе рекомендую. Времена нынче такие, что глупо не подстраховаться.
Далее следует набор воздуха в лёгкие и продолжение:
— Неизвестно, чем это всё кончится.
Концовка разговора оказывается вне зоны слышимости, ибо коккер-спаниель утрачивает самообладание и тянет поводок в сторону кудлатой дворняжки, семенящей в развалочку по каким-то своим делам.
А откуда-то сверху и прямо в серёдку макушки спускается голос Бабуленции:
— Не дрейфь, девка!
Здесь меня отвлекает очередное зрелище. Прежде, до ковида, качели у фонтана всегда были оккупированы детворой. И вот воспользовавшись малолюдством, на них взгромождается старушка. Неужто Бабуленция? При её настырном характере выпросить у надмирных властей командировку в прежнее место обитания…
Маятниковые движения качелей вводят в транс. Видимо, не только меня. На какой-то минуте маска повисает на одном ухе, являя миру отстранённо-блаженную улыбку.
Нет, это не Бабуленция.
А в следующую секунду меня настигает инсайт.
Это стеклянное сооружение я видела на… открытке из тайника.
Глава 18
Вездесущая Зулейха
— Срам какой! — всплеснула руками мачеха. — Почему эта Зулейха не прячет волосы? Где её хеджаб?
— Румия, это 30-ые годы прошлого века. Тогда у татарских женщин не было принято носить хеджабы. Они пришли к нам через 60 лет. От арабов.
Гумер и его мачеха сидели в гостиной перед телевизором и смотрели сериал «Зулейха открывает глаза». В глубине души Гумер был даже рад, что гнев отцовской вдовы обращён на ни в чём неповинную героиню Чулпан Хаматовой, потому что в противном случае их беседа могла принять неприятный для него оборот. Денежный.
Отец Гумера женился вторично в 64 года на женщине значительно моложе себя, которая родила ему дочку и двух сыновей.