АЛЕКСЕЙ
— Эвелина Карловна, вы же понимаете, что психолога сменить легко? — как бы невзначай интересуюсь у женщины, которая сидит напротив меня, тонко намекая, что меня не устраивает ее работа.
— Я все понимаю, Алексей Андреевич, — тяжко вздыхает и ставит чашку с кофе на блюдце. — Антон очень замкнутый в себе мальчик. На занятиях в общей группе он общается только с Федором, у парня такая же проблема. Что касается еды, то он поделился со мной по поводу воспитательницы, вы простите меня, но с ней надо поговорить.
— Разговаривал. Ее уволили, это оказывается не первая детская жалоба, — потирая переносицу, произношу устало.
Как же это все задрало. Гребаная неделя, от которой хочется лезть на потолок. Антон, который не выходит из зоны своего комфорта в садике, лишь дома позволяет себе быть собой. А что касается его смеха, так его я слышал несколько раз всего. Чаще он улыбается, так мило, что ямочки появляются на щеках, это у него от мамы.
— Вот и хорошо. Алексей Андреевич, ребенку нужна мама. Ему не хватает женской руки, я понимаю, вам некогда, у вас работа и много. Но все же подумайте. Хотя бы няня, которая будет проводить с ним время. Но сами понимаете, что она будет ненадолго, а мама — это другое. Ему не хватает женской руки, внимания. Он видит, что деток забирают мамы и те, счастливо улыбаясь, бегут к ним, а он ждет вас.
— Я понимаю, спасибо вам, — произношу глухо и думаю, а какая бы Слава была мама?
Более чем уверен, что очень хорошей и дети ее любят. Даже вредные двойняшки в ней души не чают.
— До свидания, — вежливо произносит Эвелина Карловна и грациозной походкой покидает мой кабинет.
Зарываюсь руками в волосы и, облокотившись локтями на стол, погружаюсь в мысли, которые — вот уже неделю не покидают мою черепную коробку. Четыре месяца занятий с психологом, частный садик с профессиональными воспитателями, дополнительные секции — все к черту. Замкнутость не проходит, общения со сверстниками нет. Да и Славу постоянно улыбающуюся, пока я не вижу. Почему-то при виде меня ее лучезарная улыбка с каждым разом все чаще исчезает.
— Все хорошо? — тихий голосок доносится из-за спины, а маленькие ладошки с бархатной кожей ложатся мне на плечи и принимаются их разминать.
До чего же хорошо и необычно, сука.
Откидываюсь на спинку мягкого кресла и, прикрыв веки, расслабляюсь от нежных ладоней, которые без стеснения массажными движениями касаются моей шее и плеч.