— Отпусти! — я не оставляла попыток вырваться.
Прижав трубку плечом к уху, Костя поймал мои руки и завёл над головой:
— Да, — ответил он наконец в домофон, даже не запыхавшись. — Да, мне. Хорошо, оставьте у моей двери.
Он повесил трубку на место и обреченно поник головой:
— Лер, ты… все не так поняла, — выдохнул он.
— Разве??? — заорала я так, что Костя был вынужден поднять на меня взгляд. — По-моему там как раз все вполне понятно! Тринадцать! Тринадцать минусов! Я была настолько плоха? Или вас напугало мое признание, Константин Дмитриевич?! Какая-то студентка-дуреха вам себя на блюдечке с голубой каёмочкой, а вы… Так вот, не волнуйтесь! Я свои слова обратно беру! Не люблю! Ясно?
— Не бери, — выдохнул он отчаянно, прижимаясь к моей щеке своей небритой, — не надо. Оставь мне…
Жесткая щетина оцарапывала мою кожу, но я не могла отстраниться. Его губы шептали что-то у моей шеи, утопая в волосах. И я снова как последняя дура таяла от его прикосновений.
— Послушай сначала… — теперь его дыхание сбилось.
— Отпусти, — я все ещё давилась от слез.
Он рванул на мне свою рубашку и принялся целовать мою ключицу:
— Лерочка… послушай меня…
— Отныне я готова слушать в вашем исполнении только лекции! — я все ещё пыталась вырваться, но силы были явно неравны.
— Нет же, глупышка, — его губы прошлись по моему подбородку, и наконец заткнули мой протестующий рот.
Поцелуй получался каким-то яростным. Будто мы все ещё продолжали перепалку, однако в несколько другой форме.
Я чувствовала, что он хочет меня. И я…
Да, черт меня дери, я хочу его!
Однако… Ни одного плюса? Серьезно?!
— Тише-тише, — прервав поцелуй, он упёрся лбом в мой лоб. — Я ничего не написал, потому что в этом больше не было необходимости. Я и так все понял…
— И что же вы, Константин Дмитриевич, поняли? — язвительно бросила я, не сводя глаз с его губ. — Минусов-то вон сколько набрали, а…
— Даже если бы я их сотню нашёл, все это меркнет… Я дышать без тебя не могу, Лер. Пока считал, что ты замуж выходишь, думал свихнусь.
— Что? — в вопросе явно сквозило недоверие.
— Я хотел взвесить все трезво. И если так, то да! Разумно было бы оставить тебя в покое. А лучше бы вообще вернуться домой, убраться подальше от тебя! Я не тот, кому можно довериться. Я и сам-то себе порой доверять не могу. Но ты… ты не представляешь, что творишь со мной. Разум бессилен, когда речь идёт о тебе. Если ты позволишь… я хочу заботиться о тебе.
— Я не понимаю.
— Я говорю о серьезных отношениях, Лер. Правда, признаться, я в этом ничего не смыслю. Но я хочу попробовать. С… тобой. Что скажешь? — он глядел на меня во все глаза с какой-то необъяснимой тревогой и надеждой.