— Сорокина! — прогремел я, прерывая преподавателя на полуслове. — За мной!
Серебристые глаза, такие любимые, в ужасе расширились, словно она догадывалась, что ее ждёт. Казалось, она замешкалась. Я стиснул зубы, глядя, как она в растерянности смотрит на меня.
Видимо выражение моего лица было достаточно красноречивым. Дрожащими руками Лера наконец подхватила свою сумку и поднялась из-за парты. Извинилась перед профессором, ведущим пару, и вышла вслед за мной из аудитории.
Я хотел ее придушить. И поцеловать. Даже не знаю, чего сильнее. Стереть прикосновения чужих губ с ее кожи. Клеймо поставить, что она моя!
Однако я лишь безмолвно сжал кулаки и направился к аудитории, в которой обычно проводил свои пары. Переступив порог, я оперся на стену, будто мне нужна была поддержка.
Как обычно, едва оказавшись с ней рядом, я забыл все, что собирался сказать.
— Лер, — выдавил я.
— Да, Константин Дмитриевич, — с вызовом бросила она.
Какого черта? Меня дернуло от льда в ее голосе. Я сам себе поверить не мог. Ещё сутки назад она лучилась теплом, стоило нам остаться наедине. Но теперь…
— Ты издеваешься надо мной?! — прогремел я, надеясь, что это все чья-то идиотская шутка.
— Не понимаю о чем вы, — ухмыльнулась она равнодушно.
— Вчера, — прошипел я, — я видел вас. В окне.
— И? — она сложила руки на груди.
— Объясни мне так, чтобы я понял! — рычал я. — Какого хрена это все значит?
— Вроде тут и так все ясно, — пожала она плечами. — Но для особо непонятливых математиков, пожалуй, придётся разжевать. Я была со своим парнем!
— Что? Парнем? — я горько усмехнулся. — А я тогда кем был? Любовником?
— Развлечением, — отрезала она равнодушно. — Но раз вы уезжаете, это больше не весело.
Не в силах держать себя в руках, я в два шага преодолел расстояние между нами, и вцепился в хрупкие плечи:
— Какого черта ты несёшь?! — потребовал я, встряхнув свою Мандаринку.
Должно быть что-то случилось? Она умом тронулась? Какого…
— Я просто поспорила с Дашкой, что смогу охмурить этого несговорчивого препода! — постановила лживая девчонка.
А я рот раскрыл. Даже не могу почувствовать себя жертвой. Ведь не раз был на месте палача. И так же равнодушно выносил приговор. Это карма.
Но почему именно Лера! Будь это кто угодно кроме неё, я бы посмеялся.
Только не она!
— Ты ведь говорила, что любишь, — прошептал я из последних сил.
— Мало ли чего можно наговорить во время секса, да ещё и по пьяни! — безразлично отозвалась она. — Чего не ляпнешь ради победы. Разве вы ещё не поняли, Константин Дмитриевич, я не люблю… проигрывать!
Окончательно добила меня бесчувственная девчонка.