Я почувствовала, что он давит на меня. Пытается разговорить, вывести на чистую воду. Добыть правду.
Но имею ли я право выдать Марса? Да и если расскажу — он может вернуться. Он вернется, обязательно вернется. И он мне обещал, что если проболтаюсь — будет хуже.
— А могу ли я узнать, что вы вообще делали возле моего дома? — сложила я руки на груди. — До того, как отчалили по вызову?
— Мы патрулировали город, мэм.
— Из ваших слов я поняла, что вы пасли как раз меня. Стояли возле моего дома. Какое совпадение, правда?
— На что вы намекаете? — будто не понял полицейский.
— Скажите мне честно, шериф приставил ко мне патруль?
— Можно и так сказать.
— Что это значит?! — закипала я.
— То и значит, дорогуша, — отмахнулся коп, поглаживая теплый чайник. — Здесь был кто-то еще? Кто-то заявился к вам на чай? Чашек ведь было две, не так ли?
— Скажите мне прямо — я под домашним арестом?!
Марс мне так и говорил. Джош решил закрыть меня в клетке и приставил охрану. Я под арестом, словно преступник. Вот только маньяк ко мне проникнуть может, а я сама выйти из собственного дома не могу.
— Нет. Вы не под домашним арестом. Такого постановления не было.
Полицейский расхаживал по кухне и шел как раз в тот угол, где лежал на полу револьвер. А в метре от него — рассыпаны патроны.
Если он увидит это, мне несдобровать.
— Постойте, постойте! — бросилась я к офицеру, перерезала ему путь и заслонила вид на тот бардак своим лицом. — Если вы говорите, что никакого домашнего ареста нет, то я свободна?! Вольна делать, что хочу?!
— Да, мэм. Само собой. У нас свободная страна, никто не может быть ограничен в действиях иначе как на основании закона либо решения суда.
— Это значит, что я могу сейчас одеться и выйти из дома?
Он склонился ко мне и отвели на ухо:
— Нет. Ты этого сделать не можешь. — Его слова звучали словно приговор. Я и правда под домашним арестом. Только неофициально. Джош держал меня в ежовых рукавицах, словно я зверек, а не женщина. Будто я не человек, а диковинная вещь. — А теперь отойди, пожалуйста, в сторону. Дай мне осмотреть твою кухню в поисках улик.
— Каких улик? — дрожал мой голос.
Из глаза стала течь слеза. Непроизвольно. Я представила себе, что Джош про все узнает. Еще шаг — и полицейские увидят пистолет. Они поймут, что здесь произошло нечто плохое. И запретное.
— Каких улик? — повторил мужчина в полицейской форме. — Доказательств того, что здесь кто-то был. Кто-то еще.
— Здесь никого… — сводило горло судорогой, — никого не было. Только я одна.
— А почему же ты тогда плачешь?
Он стер с моей щеки слезу. Я чувствовала, как земля уходит из-под ног. Меня практически раскрыли.