– Давай, я налью, начинай есть, пока всё не остыло, – мужчина кивнул на тосты и омлет, которые переставил на простыню. – И почему же не хочешь, чтоб я видел эти обзоры?
– Просто отец всегда очень ругался, если видел, что я их смотрю. Говорил всегда, что они слишком глупые, от них только и можно делать, что деградировать.
– Понимаю, – кивнул мужчина, забирая с тарелки один тост с ветчиной и с наслаждением откусывая. – Ты включи, посмотрю, выскажу своё экспертное мнение.
Омега всё ещё мялся в нерешительности, разрезая омлет на мелкие кусочки.
– Ну что ещё такое?
– Они матерятся…
– Грубо и грязно?
– Достаточно.
– Какой ужас, – театрально покачал головой мужчина, отхлёбывая кофе. – Я-то никогда в жизни мата не слышал. Да и вообще такая ранимая душа, что от одного только слова подобного в обморок сразу упаду, – альфа наклонился к пареньку и коротко чмокнул в оголённое плечо, шею, щёку, отчего тот покраснел, смущённо посмеиваясь. – Дома материться запрещаю, но смотреть подобное, если за рамки адекватности не выходит, нет.
– Сам напросился.
– Безусловно.
Алексо включил видео, поудобнее устроил телефон на одеяле и прижался к мужчине, потому что отвратительное ощущение во всём теле совершенно отбивало всякий аппетит. Поляк обнял его одной рукой, и паренёк заметил ожог на кисти.
– Это что? Вчера ещё не было, я точно помню.
– М? А, это. Да чай наливал, обжёгся, не страшно.
– Надо обработать чем-нибудь. Мазью от ожогов, например. У меня есть, я привёз из дома, возьми.
– Милый, не нужно, он не серьёзный, – альфа удержал Алексо, потому что тот порывался уже сам пойти искать нужную мазь в своей аптечке. Мужчина улыбнулся, чувствуя, как на душе теплеет от такой мелкой, но искренней заботы паренька. Этот омега совершенно не умел хитрить, поэтому с ним чувствовалось, делает он что-то для галочки или от сердца. И сейчас он точно делал это от души. – Правда, не нужно, спасибо.
– Ну хорошо, – блондин снова занял тёплое местечко под боком супруга.
– Чего не ешь?
– Не хочется.
– Надо, нельзя организм оставлять без энергии, ему и так сейчас тяжело.
Иво поднёс ко рту блондина собственный тост, и омега со вздохом откусил, попутно стаскивая весь кусок ветчины, потому что она была значительно вкуснее пустого хлеба.
– Вот так всегда, – вздохнул Иво, глядя на полупустой бутерброд, – возьмут, оберут, ужас какой-то, – он свернул оставшийся ломтик в рулетик и тоже протянул пареньку.
– Спасибо, – чуть улыбнулся Алек, зубами берясь за ветчину.
– Ну точно как кутёнок, – усмехнулся поляк, доедая одинокий кусок хлеба.