— Леонид Эдуардович, если вы хотите выбраться из этого ада, нам следует идти.
В ответ на его лице возникает какая — то волна. Она идёт от границы с волосяным покровом и движется вниз. У рта делает остановку, дёргая верхнюю губу, отчего становится видна влажная розовая изнанка. Похоже на тик.
Пользуясь его же приёмом, я хватаю его за запястье, но натыкаюсь на часовой циферблат. Однако менять руку поздно, тем более что ступор преодолён: господин Лео делает шаг вперёд.
Мы двигаемся мимо будки охранника. Как ни в чём ни бывало, я машу рукой. На этот раз левой. Распираемый любопытством сторож порывается задать вопрос, но я пресекаю эту попытку, без задержки двигаясь к выходу.
К моему удивлению — никакой полицейской машины там не стоит. Зато вдали вспыхивает огонёк такси. И это большая удача. Когда посёлок погружается в зимние сумерки, жизнь здесь капсулируется.
Господин Лео
Конечно, я не мог вломиться в дом мусульманской женщины. Даже если учесть, что её брат, состоящий у меня на службе, исчез. Служба — это, признаться, звучит пафосно. Но то, что Муса обеспечивал мне сопровождение, — факт.
Заручившись поддержкой сотрудницы отеля, я стою у ворот дома Окуевых и жму на кнопку интеркома.
— Кто там? — Вопрос задан по-русски. Объяснение тому простое: моё лицо отражается на мониторах внутри дома. А его обитателям известно, что турецким я не владею.
— Добрый вечер, Луиза!
— Уже ночь! — доносится из переговорного устройства.
— Тем не менее мне нужно увидеть Мусу.
— Его нет!
— А где он?
— Не знаю.
— Луиза, вы меня узнаёте?
— Вы господин Лео.
— Смею напомнить, что господин Лео — работодатель Мусы.
Женщина на это замечание не реагирует, а я продолжаю своё увещевание, хотя, признаться, так и тянет вдарить по интеркому.
— Муса оставил место работы без объяснения причин.
Ноль реакции.
— Я вправе вычесть из его жалованья сумму…
Внутри переговорного устройства что-то щёлкает.
Я проглатываю уже готовое сорваться с языка ругательство.
Сотрудница отеля своей оценки происшедшему никак не выражает.
Хлопает створка, из окна высовывается рука и вытряхивает на улицу пыль из мешка от пылесоса.
Когда мы выходим на дорогу, Мариам продолжает держать меня за руку, но весь путь до моего дома хранит молчание. А я молю Бога, чтобы дотянуть до виллы и успеть принять лекарство.
Мариам
Вот она — вилла «Жасмин»!
Бессчётное число раз мой взгляд устремлялся на эту покрытую черепицей крышу, а воображение рисовало сад с кустами жасмина. Любимое мамино растение. Я и имя выбрала в память о маме — «Жасмин».
И вилла не обманула моих ожиданий.