Черные волосы спускались ниже поясницы. Сверху на голове был какой-то символического размера платок из той же ткани, из которой было пошито ее кимоно.
Огромные рукава висели до самого газона.
Я не видел таких одеяний.
Она обернулась ко мне и ожгла взглядом до самых костей. Меня не просто пробрало. Я перестал дышать на секунду.
Мир мигнул.
Во всем мире осталась одна она. И больше не было никого.
Я был уверен, что продолжаю спать. На ходу я снял рюкзак и положил его на траву. И продолжал идти к ней уже налегке.
Она стояла на месте, не говоря ни слова и по-прежнему вонзившись в меня взглядом.
Я подошел и подавил желание подобраться поближе и потрогать рукав ее одежды. Она не двинулась ни единым мускулом, ее глаза не бегали по мне изучающе, я даже не был уверен, что она дышала.
С расстояния не более пяти метров я смотрел как зачарованный на ворот ее кимоно и отчетливо видел то, что не заметил с самого начала.
Он был запахнут на левую сторону. Так одевают мертвецов.
Когда по мне первый раз пришлось ее аурой, я почувствовал себя наковальней в легендарной кузнице. По мне било так, что я собрал все свои силы, чтобы не согнуться под атакой. А ведь это даже ударом не было, лишь фоновое давление.
Перед глазами проскользнула светлая горница, где на вязаном половике было принято разуваться перед входом. На столе стоял горшок с извечным пучком бессмертника.
Я сморгнул. Наваждение исчезло.
Я надавил в ответ.
Мы прессовали друг друга из последних сил. Каждый видел, что делает другой. На расстоянии, наверное, мы выглядели просто как стоявшие друг напротив друга люди…
— ЯНО, ПЕРЕСТАНЬ МЕРЦАТЬ!
— КОСТИК, ПЕРЕСТАНЬ МЕРЦАТЬ!
Мы синхронно вздрогнули и подняли глаза в небо, откуда исходили чудовищные глубочайшие голоса, звучавшие только для нас.
— Мама?
— Бабуля?
С неба раздался звонкий женский смех на два голоса. Я был готов поклясться, что со мной разговаривала Морана Смерть.
И если для меня Мора была бабулей, то несложно было догадаться, к кому обращалась моя соперница.
Голоса смолкли.
* * *
Удивленный прохожий смотрел на странной конфигурации облака, подсвеченные розовыми лучами солнца. Одно из них напоминало скалящуюся Годзиллу, а второе — фигуру Мрачного Жнеца из европейских фильмов. Полюбовался блин рассветом. Тьфу, примерещится же.
* * *
Дева вытянула руку. Я угадал: рукава ее кимоно, в котором никто и никогда не должен был ходить, доставали до земли. Одними губами она прошептала что-то, и в ее руке оказался посох.
Она стукнула концом оружия по земле, и этот жест я видел, видел не единожды. В ее руке прорастала тень — тень дерева, размазанного по стене ядерным ударом.