– Сам, а что?
– Неплохо получилось. Тебе идёт.
Его глаза потеплели.
– Вот уж никогда бы не подумал, что кого-то может привлечь моя внешность. Обычно при моём появлении дамы либо краснеют, либо бледнеют, либо…
– Почтительно кланяются?
– Ха! – отозвался он. – Уходят прочь. И, знаешь, меня всегда устраивал этот страх, к тому же я точно знаю: им есть, чего бояться.
– Поначалу ты и меня напугал. Твой рост, тёмный облик, и повязка на глазу… Всё необычно для столицы, хотя здесь каких только чудиков не встретишь. Но, понимаешь, тёмного мага сразу чувствуешь. Ты словно состоишь из концентрированных тайн, из того самого звёздного колдовства, особой, недосягаемой магии…
– Но, Роза, я не только гляжу во мрак, – прервал меня мужчина. – Я достаю из тьмы много такого, что лучше бы не тревожить.
– Что, например? Скажи мне, я не стану бояться.
– Тебе только так кажется, белочка, – хмуро отозвался он и быстро ополоснул голову. – Хотя я знаю, что ты храбрая.
– Расскажи, Ракх, – упрямо повторила я. – Мне нужно это знать.
– О том, что я делал, или о том, что могу сделать?
– Обо всём.
Он вздохнул и повернулся спиной, чтобы я могла мыть его дальше.
– Тёмная магия имеет несколько уровней, Розана: от земных глубин, где кипит лава, до холодных небесных просторов, что приютили миллиарды звёзд. Всё, что находится вокруг нас – это уровень, доступный обычному ученику первого курса академии. Обман через мысль, зелья, смена внешности, например. Общение со стихиями – уже сложнее, особенно если это земля и огонь. Земную стихию вообще нелегко перекраивать, другое дело – ветер или вода. Но куда опасней уходить глубже – через параллели, в невидимые обычным людям миры. К умершим. К тем, кто страдает во мраке. Я могу говорить с ушедшими душами, призывать их, но могу и воскресить то, что уже души не имеет.
– Трупы? – сглотнула я.
– Да, но они, пожалуй, самые безобидные из всей той нечистой орды, что может составить армию тёмного мага. К тому же поднимать мёртвых – проявлять крайнее неуважение к их близким. Впрочем, большинство старых погребений преданы забвению, и за ними никто не ухаживает. Такие забытые мертвецы всегда самые злобные.
– И часто ты их призывал?
– Нет. Последний раз – пару лет назад, и только для защиты. – Он повернулся и накрыл мои пальцы, что сжимали край ванной. – Но я творил иное тёмное колдовство: обманывал людей, заражал их память, накладывал проклятия. Я не хороший человек.
– Но и не плохой, – сказала я, склоняясь к его лицу.
– Ты разочаруешься, Роза, если продолжишь верить в светлый образ.
– А, может, ты просто сам не слишком хорошо себя знаешь?