Он нервно схватился за синий ворот рубашки, как будто хотел продемонстрировать еще что-то для тех, кто не до конца понимает, в какой заднице они оказались. Конечно, это было просто отчаяние – попытка разозлиться хоть на что-нибудь, чтобы уменьшить ощущение бессилия. И его истерику никто не прерывал – каждый переживает боль, как может.
Теперь была очередь Веры прервать всхлипывания и утешительно погладить друга по спине. Через пару секунд ее рука замерла на его плече.
– Жень… – позвала она, а затем прикрикнула, привлекая внимание: – Жень! А ты когда переоделся?
Все уставились на него, разглядывая рубашку – которая теперь почему-то выглядела зеленой. В точности как та, что он собирался надеть лишь завтра. Хотя нет, совсем немного светлее, чем висела дома в его шкафу… В гнетущей тишине Женька снова взялся за ворот, подергал и затем прошептал:
– А если красная?
Зелень закоричневела, начала розоветь – и через пару мгновений цвет сделался отчетливо красным. Друзья продолжали молчать. За всех снова пришлось говорить Женьке:
– Беру свои слова обратно, Вер. У тебя не самая бесполезная способность из набора.
Базука прожил у Женьки целых два дня – и, честно говоря, проявлял чудеса терпения. Евгеньева мать, чтоб ей пусто было, в любой момент заходила в спальню сына без стука и бесконечно звала обоих пить чай. Это еще можно было вынести, в отличие от одинаковых разговоров:
– Захар, ты точно просто поссорился с родителями? Давай я им позвоню – пусть хотя бы не волнуются и знают, что ты жив-здоров! Не могу себе представить, чтобы мой лапочка пропал без обратной связи…
На «лапочку» Базука ржал в кулак, а Женька краснел и пытался ее приструнить:
– Ну ма-ам!
А потом еще полночи ему приходилось выслушивать издевательства Захар на тему: «Теперь-то понятно, почему ты так в науки погрузился. Это еще что! Обычно при таком усердном воспитании пацаны становятся маньяками-рецидивистами!» Женька закатывал глаза и делал вид, что крепко спит.
В университет Женька не ходил. То есть они вместе утром собирались и выходили из квартиры, но когда материна машина отъезжала, то возвращались домой и дожидались остальных, которые тоже решили несколько дней пропустить. На самом деле всем было немного боязно идти на учебу, где каждого из них мог подловить тот самый убийца – отомстить за то, что прикрывают своего подставленного товарища. Плюс они застыли в режиме ожидания: когда же их скопом или по одному будут вызывать в полицейский участок. Телефоны никто, кроме Бойкова, не отключал, но вызовов так и не последовало.