А если у нее есть секреты, то почему у ее родного брата их быть не может? Разве это будет справедливо к нему, если она станет защищать свои и пытаться выставить на показ его? Нет, секреты ее брата — ее секреты. Никому не положено о них знать. Даже ей. Маша лично позаботится об их сохранности.
Странно, казалось бы, во всех отношениях именно Роберт должен был думать о подобных вещах, имея за спиной такую мощную тайну как перерождение. Однако, ему было просто пофигу.
Ну и что, что он переродился? Ай, да ладно, не гоните, кому вообще есть до этого дело? Мама и папа будут любить его меньше? Ну, это возможно, но и что?
Ребенок, который родился у его родителей уже был им. С самого начала. Он никого не убивал и не занимал ничье место. Так и что с того, что он переродился?
Вообще, во многих религиях прошлого мира существовала такая вещь как реинкарнация. Говорили, что умирая человек попросту забывает что с ним происходило в прошлой жизни, и благополучно рождается вновь. Не обязательно человеком, может и деревом. Ну или человеком-деревом, неважно.
К его ситуации можно относиться именно так. Просто он не забыл свою прошлую жизнь. Но он же не перестал быть тем, кого назвали Робертом Секолейт? Черт, фамилия реально странная, надо будет в этом разобраться…
Так что парень не переживал о своем положении. Говорить об этом он, конечно же, не будет, но и скрывать в случае обнаружения тоже. А дальше — пусть будет как будет, это лучше, чем терпеть недомолвки внутри семьи.
Несмотря на внутренние переживания обоих детей, эксперимент не затухал.
Роберт систематически записывал испытания каждого полета. Периодически он сдвигал крыло то ближе к носу, то к хвосту. Добавлял различные камушки и привязывал к фюзеляжу мешочек с камнями, дабы проверить — какова максимальная грузоподъемность с данным крылом.
Понятно дело, что для нормальных результатов тут было далеко — не было ни изменения формы крыла, ни его размеров. Но в текущих условиях это была максимальная отдача от эксперимента.
Прототип, который детки кидали весь день, естественно, испытывал ненормальную нагрузку. К вечеру этого же дня его крылья превратились в лохмотья, фюзеляж погнулся, а на хвостовое оперение вообще смотреть было больно.
Но Роберт поимел достаточно данных, чтобы уже сейчас смочь сделать вывод.
— Ну, сестренка, поздравляю.
— Мы сможем полететь!?
— А разве ты сама не видела, как летает прототип? — удивился парень. По логике Маша должна была прыгать от восторга при каждом запуске, но на удивление, девочка вела себя потрясающе профессионально.