Расположение для наших новых «союзников» выбрали соответствующее их новому статусу. Естественно, на правом берегу среди им подобных, то есть нищих и прочего сброда. Однако занявшую пост главной «надзирательницы» за нашими новоприбывшими Лерву это нисколько не раздосадовало. Напортив, женщина поблагодарила всех собравшихся за предоставленные, сгоревшие почти целиком две улицы.
Либо моё воображение слишком сильно разыгралось, либо эта старая пройдоха, выдававшая себя за слугу и «пай-бабушку», играла в какую-то очень странную и непонятную для меня игру. Точно такую же, как и делегаты гильдий убийц и воров, разместившиеся по разные баррикады. Их взгляды, чем-то походившие на те, которыми мы обменивались с матерью, говорили о сотрудничестве. Дамы криминального мира объединились, преследуя свои цели, не сулившие городу ничего хорошего. Также оставался нерешённым вопрос о том, кто слил в массы информацию о готовящемся наступлении со стороны соседнего города.
Располагать такими знаниями могла лишь очень влиятельная личность, входившая в круги Тэгенов, Штольцгеров и других их приближённых. Так как одна из сестёр Тэгенов, Вигберт, мертва, а вторая отреклась от власти, заняв пост директрисы академии, оставался вопрос за Штольцгерами, и без того имевшими контроль над половиной города и их свитой. Именно свиту Штольцгеров и Тэгенов я сейчас подозревал в предательстве и передаче власти. Но зачем? Для чего?
В теории…
Для того, чтобы на полном официозе, без каких либо проблем с Империей отнять мятежные земли под предлогом несостоятельности молодой Графини и её регента. Соседи вполне могли предъявили претензию за бегства рабов, разорение их шахт и прочие «злочинства». Вслед за чем армия Видэнберга, не встречая какого-либо сопротивления на землях Тэтэнкофа, спокойно захватывает полуразрушенный и ослабевший город с бунтующими внутри мятежниками, чья власть и преданность короне или местной графине ещё не подтверждена.
Кто-то из местной элиты не ушёл из города не потому, что любил его, а для того, чтобы показательно сдаться нашему врагу или, если потребуется, в случае острой нужды открыть ворота. Осталось только понять — кто?
Поредевшие улицы Собачьего переулка глядели на нас почерневшими печами. Пока Бьянка занималась своими «знатными» делами, пробуя на собственной шкуре новую должность, я вместе с сёстрами прогуливался по нашим новым владениям: разрушенным улицам Нищего города. Средь угольков и разрухи в поисках тех, кого, скорее всего, уже нет в живых, бродили горожанки и мужья, в огнях мятежа потерявшие своих близких. Их расспросы, а также слёзы и молитвы заглушили радостные слова и выкрики на неизвестных языках. Вчерашние южные рабыни из камней и палок возводили временные укрытия, обустраивали ночлежки, делали лежаки и славили идущую городу навстречу весну.