У этого умения было крайне много хороших и плохих сторон, но главным являлось именно преследование, от которого не владевшая какой-либо другой магией женщина была просто не в силах убежать. Само её существование являлось великой тайной Востока и таковой бы и осталось, не освободи она однажды в одном из своих случайных приступов Катару.
— Я спрошу у тебя ещё раз, чего ты хочешь взамен на молчание со стороны Бэтфортов. Рабов у меня нет, здесь все вольные. Земель и денег пока тоже нет, хотя с твоими покровителями не думаю, что тебя интересуют монеты.
— Как думаешь, возможно ли надеть рабский ошейник на кого-то типа графини или лордессы, причём сделать это незаметно? — предполагая, что наша Кларимонд могла стать чьей-то рабыней, спросил я.
— Незаметно? Нереально. Каждая из местных графских семей носит на шее амулет, кулон с красным сердцем. Это оберег, созданный северными стражами для защиты высшей знати, распрощавшейся с Югом и отправившейся в холодный Север. Данные обереги уникальны, и каждый, как один, находится на контроле у Гютенвальдов, истинных властителей всех земель, раскинувшихся от Ледяных пик и за пределы северных лесов. Когда кто-то из графинь или графов умирает, Гютенвальды видят это и шлют траурные письма, когда у графини рождается дитя, они знают и шлют подарки, новые сердца, но когда кто-то покушается на умы и преданность их личных вассалов, они собирают армии. Если Кларимонд и стала рабыней, то только самой Гютенвальд, и мы бы все об этом уже знали. А так как у наших врат нет армии, а у вашей Эльги нет известия о печальном конце молодой графини, смею предположить, что она всё ещё жива.
— А вы догадливая, — намекнув на то, что даже не заикался о нашей графине, фыркнул я.
— Обращайтесь, — жестом предложив мне покинуть дом, отозвалась старуха, а после добавила: — Желательно как можно реже.
На следующий день.
Первая партия мыла вместе с несколькими освобождёнными звероженщинами отбыла ещё до рассвета. Несмотря на все уговоры и предложения, свободолюбивые участницы восстания при первой же возможности рвались домой, сокращая и без того немногочисленное население города. Да, к нам прибывали рабы, но за них ещё предстояло заплатить, а эти… Все они, не понимали, что их свобода в нашем городе не распространялась на всю Империю. «Зверочеловек без соответствующих бумаг — раб, и иным быть не может», — так писалось во всех имперских трактатах, славивших превосходство человеческой расы.
Вигенвагены, отбывшие сегодня с первыми северными товарами, остались довольными. Изъявшая всё имущество у семей предателей Эльга неплохо пополнила казну, продав реквизированные картины, мебель и прочие богатства, цена за которые считалась значительно заниженной.