— Глауд, как насчёт небольшого спарринга? Тушка-то у тебя ну прям божественно сочная, а как там внутри дела обстоят, мы не знаем. Позволь наставнице проверить… — примотав верёвкой ножны к мечу, уже зная мой ответ, предложила Гора.
— Почту за честь… — Поступив со своим мечом точно так же, вызвав усмешку на лице уцелевших воительниц. Если наставница сделала это для моей безопасности, то мой же подобный жест расценивался, как глумление и неуважение к силе мастера меча, хотя особого значения этому никто и не предал. Мой взгляд медленно перекочевал на Бьянку.
— Хочешь попросить помощи у своей подруги? Я не против сражения с ведьмой и её эскортом, но, к сожалению, твоей суженной непозволительно сейчас тратить силы на такие глупости, — констатировала Гора. — Или ты, вспомнив своё прошлое поражение, слегка струхнул биться со мной один на один?
Взгляд вновь перекочевал на наставницу. Наконец-то моя ведьма поняла, чего я добиваюсь, тяжело вздохнув, пряча лицо под шляпой и подняв лапки кверху, подыграв произнесла:
— Ты её слыша, давай сам…
В моём арсенале насчитывалась пара кинжалов да облегчённый полуторник, предложенный тигрицей, единственной из женщин, кто, сжав кулаки, болел за меня и верил в мою победу. Бедняга даже не предполагала, каким чудовищем в человеческой шкуре являлась Дэйда по прозвищу Северная гора.
Не став дожидаться особого приглашения, в быстром рывке и рубящем горизонтальном ударе попытался поразить наставницу в грудную пластину, но та играючи подбросила в воздухе свой клинок, а следом, подхватив того под гардой, рукояткой отразила мой удар. Словно о камень вдарил, дрожью в руках завибрировало лезвие, вынуждая отступить.
— Чувствуется прибавка в силе, и это без эликсиров. Определённо, в нынешней физической форме ты смог бы отдубасить какую-нибудь крестьянскую дочку, лет этак двенадцати отроду, может чуть старше… — играя на публику и в своей привычной манере выводя ученика из себя, затянула Дэйда. Глумление являлось её любимой тактикой, вынуждавшей противника показать всю скрытую силу, после использования которой тот выдыхался и допускал ошибки. Пусть я и понимал это, но пропасть между нашими способностями была слишком огромной. Женщина не стеснялась использовать внутреннюю силу, высвобождать которой я абсолютно не умел. Более быстрая, умелая и превосходящая меня в массе на добрые сорок, а то и все пятьдесят килограмм, эта двухметровая крепость казалась непреступной. Не скучавшая публика, забыв, где мы находимся, весело подбадривала меня, советуя, куда и как наносить следующий удар.