В громкой тишине забытых обещаний (Абалихина) - страница 6

– Постой! – он встал и подошел к двери, ведущей на крышу. Та, в свою очередь, не желая сопротивляться, находясь в общем состоянии дрема, скрипя спросонья, покорилась ему. – Это же выход на крышу. И почему я сразу не решил проверить его?! Идем? – он протянул ей руку. Она поспешно встала и, не задавая ни единого вопроса, последовала за ним.

– Смотри, дождь прекратился. Как свежо на улице и красиво, – выйдя на смотровую, оглядываясь по сторонам, сказала она.

– Да! Здесь чудесно! – он обнял ее сзади и несколько минут, а может и больше, поскольку время не спешило напоминать о себе, они стояли, наслаждаясь открывшимся видом. – Присядем? Мы забыли пиджак! Оставайся здесь, я сейчас принесу его! – спустя мгновение, он вернулся. Выбрав наиболее сухой участок крыши, они аккуратно сели между прошлым и будущим.

– Знаешь, о чем я сейчас думаю? – смотря на огни большого города, не шевелясь, спросил он.

– Нет. О чем? – с волнением она задала встречный вопрос.

– О том, что это все могло быть нашим, ежедневно. Всегда. А я не обращал внимания на доступность каких-то банальных вещей. Не видел, не верил в их святость, что ли. Ведь что могло быть проще – выходить на крышу хотя бы раз в месяц и чувствовать себя свободным? Что не давало нам хоть раз выбраться из постели во время дождя на улицу и промокнуть до нитки, жадно хватая капли? А сколько можно было успеть сделать простого, но столь значимого и памятного. Ведь именно такие моменты и есть счастье. Счастье – не откладывать, не бояться жить и чувствовать всегда, независимо от обстоятельств, желания, настроения. Я наконец-то ясно понял это. Обещай мне, что ты никогда не станешь откладывать встречу со своими мечтами на удобное или подходящее для тебя время! Обещай мне жить!

Она проснулась от звука настойчиво вибрирующего мобильного телефона. Смешанные чувства отголосками вчерашней ночи отдавали в груди. С трудом раскрыв глаза и подняв голову, она поняла, что уснула в одежде на своей кровати, в своей квартире, одна. Горькое ощущение безысходности снова сдавило грудь. Будто бродя из одной реальности в другую, она пыталась понять, что же из всего, происходящего с ней за последние сутки, было сном. Быть может, этого дня не было вовсе, и ей с самого начала все приснилось: от страшных звонков до прогулок под дождем? Обнаружив на себе его пиджак, она поняла, что прогулки имели место быть. Пытаясь вспомнить детали путешествия, она поймала себя на мысли, что за всю ночь не было ни единой возможности доказать себе, что она не сошла с ума: ни один прохожий не обратился к нему, когда они проходили по улицам; в баре лишь она общалась с официантом, который с нескрываемым интересом смотрел на нее; на мероприятии, суть и причина которого так и остались ей неизвестны, никто не заговорил с ним. Спустя четверть часа она все же заставила себя подняться с постели. С трудом, бездумно, пройдя из одной комнаты в другую, она вновь вернулась в спальню и рухнула на кресло. Утонув в его располагающей мягкости, завернувшись в пиджак, она, изредка моргая, молча наблюдала за стрелкой настенных часов, пытаясь найти ответы в ее предсказуемом ежесекундном движении. За увлекательным занятием она провела больше часа. Наконец она вспомнила, что проснулась от звонка телефона. Вот уже сутки, как этот маленький кусочек пластика ассоциировался с самым страшным, хладнокровным и безжалостным предметом на свете, который глух к мольбам и просьбам. Очередной, единичный звук, сообщающий о получении сообщения, как призыв к действую, заставил ее собраться с мыслями, духом, собрать части своего безжизненного тела в одно целое и пойти, словно в кромешной тьме, ориентируясь на слух. Сообщение от его матери. Перед глазами в очередной раз пронеслись мучащие ее события, замедляя шаг на самых жестоких и неизменных. Она зажмурила глаза и нажала на кнопку, чтобы открыть послание. Боясь прочесть содержимое, она одновременно испытывала испуг, так как страшилась новых подробностей, и стыд, поскольку так и не оказала этой женщине, которой сейчас намного тяжелее, чем ей, никакой помощи или поддержки. Может, не читать сообщение, а просто пойти к ней? А если она не дома и просит о помощи, которая нужна мгновенно? Она обещала ему жить. А что значит жить? Жить – делать сейчас, не откладывая на потом. Как она могла пообещать ему «жить», когда с ней нет его? Как вообще возможно теперь жить без него? Слезы вновь покатились по ее опухшим щекам. Вспомнив о сообщении, она медленно открыла глаза и поднесла телефон к лицу. Огромное количество текста сбивало с толку и пугало. Поборов страх и лень перед массивом букв, она вернулась к началу и начала внимательно и жадно поглощать информацию. Перечитав послание несколько раз, она сползла с кресла и села на колени на пол. Закопавшись в волосах и пиджаке, она вновь начала плакать. Но на сей раз бурный поток неконтролируемых эмоций был спровоцирован внезапным ощущением радости, счастья, облегчения. Новость о нежданном счастье, так же, как и о случившемся горе, способно на некоторое время нарушить внутренний баланс. Когда вы привыкаете к стабильной, спокойной жизни, то несчастье, которое внезапно обрушивается на вас, будет встречено так же, как и если вы находитесь в состоянии отчаяния, свыкаетесь с ним, примеряя его заранее на долгие годы и планируя исходя из ситуации свое дальнейшее существование, внезапно найдете решение проблем, или же они просто испарятся благодаря воле судеб. Любое событие, любого рода вызовет мощнейший диссонанс и вырвет вас из реальности на неопределенное количество времени. Балансируя между сном и явью, между истерией и радостью, вытирая слезы и смеясь, она продолжала лежать на полу, превратившись в маленький комок обнаженных нервов, и словно в бреду повторяла: «Он смог… Он уговорил!».