У всех случаются промахи. Пусть Богат мнит себя вторым после Казановы, девушка удивлялась, как до сих пор не плюнул на всё это дело. Поражённая его упорством, не переставала тяготиться. Не переставала благодарить – не словом, так делом. И бездействие – действо, ценность коего растёт от случая к случаю. Вот Вини даже не пискнула, когда темнота подхватила её. Ноги, потеряв опору, поджались. Вини рефлекторно свернулась в рогалик.
Богат проронил смешок. Такой милой, такой маленькой она казалась в его руках. Как жестокий ребёнок с пойманным зверьком, он с интересом наблюдал, как она справится с новым своим положением. Площадь прикосновения обнажённых частей тела ещё никогда не была такой большой, и муж знает, что для Вини это рубеж. Преодолела его быстро (добрый знак). Прижалась виском к мужской груди. Нашла себе занятие – послушать сердце.
«С кем ещё была столь близка?» – кичился бессмертный.
Уложил на кровать. Вини напряглась. С усилием выпрямила спину, чтобы ему было удобно на ней. Но только его колени подпёрли её бок. Обманутая страхами, слепая, нечаянно крякнула, когда горячие руки сжали трапециевидную мышцу. Отпустили и снова сжали. Заметив, как лоб пациентки вдавился в матрац, Богат прокомментировал:
– Твоими плечами орехи колоть.
Прикусила язык, чтоб не замычать. Боль в шейно-воротниковой зоне, истосковавшейся по блокадам, лечила. Всполохи электричества от очередного нажима напоминали, насколько человеческое тело всё же уязвимо. Вини могло бы стать неприятно от касаний, которых, по её убеждению, Богат не хотел. Но нега быстро вытянула все соки. Под конец жизни Винивиан Степанчик нашла истинное предназначение своё в качестве пластилина в руках скульптора-самоучки. Не отреагировала, когда её оседлали. Мельком отметила потерю натяжения ремешка бюстгальтера. Истома вменяла происходящему прозаичность. Отвлекала от самоуничижения.
Наминая спину супруги, он никак не мог избавиться от параллелей с совращением несовершеннолетних. Обычный массаж через минуту-другую перестал восприниматься безобидным занятием. И это не вина Богата. Методичность, вынужденная медлительность, некая дубоватость действа раздражала и… томила. Супротив логике, либидо откликнулось на жалкие попытки партнёрши идти против природы. Как киноман, по бесплатному приглашению очутившийся в театре, в какой-то момент проникается к происходящему на сцене и начинает аплодировать со всеми. Карикатурное целомудрие девушки в каждом вдохе, в каждом шевелении пальчика по свежей простыни ворошило в его душе нечто древнее. Даже запретное, особенно для той роли, которую он сейчас играл.