— О нет!
Несколько секунд наблюдаю... но собака не плывет.
«Я считала, все собаки умеют плавать?»
Очевидно, нет. Потому что песик изо всех сил старается держать голову над водой.
— К черту! Я иду, малыш! Держись! — Босая, быстро сбегаю по ступенькам крыльца на траву.
Несусь через сад к забору, разделяющему наши дома, к тому месту, где, как я знаю, в заборе есть щель.
На днях я выкапывала здесь сорняки и заметила сломанные доски.
Взявшись за доски, раздвигаю их в стороны и протискиваюсь в узкую щель.
— Я почти на месте, малыш! — кричу в ответ на панический лай, доносящийся из бассейна. — Держись!
Я мчусь через большой сад Ривера, по цветочной клумбе — «простите, цветочки, но на кону жизнь собаки» — прямиком к бассейну.
Бедный пес барахтается посреди бассейна, отчаянно пытаясь удержаться на плаву.
«Я почти на месте».
Через несколько секунд достигаю бассейна и, не раздумывая, прыгаю в него.
Я погружаюсь в прохладную воду.
«Боже милостивый, какое блаженство».
Вынырнув, быстро подплываю к собаке.
— Эй, все в порядке, — говорю успокаивающим голосом, протягивая руку и беря песика. Прижав его к груди, держусь на поверхности. — Я с тобой. Теперь ты в безопасности.
Собака смотрит на меня большими оленьими глазами, а потом облизывает мое лицо в знак благодарности.
— Что ж, не за что, — я тихо смеюсь.
— Какого хрена ты делаешь в моем бассейне? — гремит голос, пугая меня.
Кэрри
Я резко вскидываю голову и вижу, что мой ворчливый сосед стоит у края бассейна и смотрит на меня сверху вниз. Он в белой футболке, обтягивающей бицепсы, и выцветших джинсах, мощные, покрытые татуировками руки, сложены на широкой груди.
— И с… — он косится на мокрый комочек в моих руках, — гребаной собакой. Какого черта ты делаешь в моем бассейне с собакой?
— Хочешь сказать, с твоей собакой, — нехарактерно для себя огрызаюсь я, подплываю к нему, гребя одной рукой, а другой держа собаку. — Которую я только что спасла от утопления. Кстати, не за что.
— У меня нет гребаной собаки, — рычит он, заставляя меня остановиться у края бассейна.
Адское пекло, вблизи он оказывается еще больше.
— Тебе обязательно так много ругаться? — говорю я ему.
Темные глаза смотрят на меня сверху вниз.
— Да, мать твою.
«Ну, ладно».
— Значит, собака не твоя?
— Не-а. — Он делает акцент на «а».
Я смотрю вниз на маленькую милашку в моих руках.
— Тогда чья эта собака? — размышляю я.
— Откуда, черт возьми, мне знать?
Не обращая внимания на его недовольство, спрашиваю:
— Думаешь, это бродячая собака?
— Почему бы тебе не задать мне более подходящий вопрос? — мрачно рокочет он, заставляя руки покрыться мурашками.