Дальше говорить было нельзя, потому что страшно стало.
– Слушайте – Вор-Юн-Гак поглядел на своего экономиста, дрожащего стручка – вы так трясетесь над энергией, будто она – ваша, а не моя. Странно. Энергия – МОЯ, расходую ее – Я – по своему разумению. И потом, разве я приказывал искать вечно? Я приказал искать не вечно, а везде, это совсем разные вещи. Ну, что там нашли?
– Все по-прежнему, Господин; никто нигде не видел новегов. Просто беда.
– А вы думали, новеги сами к вам в мозги залезут? Не такие это лица. Тем более что их изобрел бездарный фантазер Зергер. Новегов надо искать, искать долго, пока – не объявятся. Объявятся же они хоть когда-то? Это что там за вой?
– Прибыли кешеры с дальних рубежей. Они хотят употреблять.
– Надавайте им по шее. Пусть сперва кешеры и кешки перекачают из себя все сведения – без помех, а потом употребляют. Ни слова потерять нельзя. Иногда и одного слова –
достаточно.
Кешер – истертых в долгой дороге, злых, – вместе с кешками загоняли по комнатам Анализа, где ловкие автоматы вынимали из них нити приключений, увиденных во сне. Если сведений казалось мало, автоматы, повинуясь приказам операторов, принимались тормошить птиц с ног до головы.
Эге и ее кешку едва не вывернули насквозь.
– Несправедливо! – ворчала Эге – Никакого послабления… А ведь мы дальше всех тащились! Забрались в такую глушь, что… Эй! Что ты там клюешь?
Кешка ответила набитым ртом:
– Я клюю жука, что заполз ко мне внутрь в том мире. Кажется, его можно кушать.
– Балда! – произнесла Эге. – Какая бездарность, эта жучья физиономия! Какая она мелкая! Впрочем, подвинься.
Эге и кешка наполняли свои пустоты.
Между тем, программистам Вор-Юн-Гака, предоставили новый здоровенный ворох информации, информации глупой, странной, невозможной; внутренне вздыхая и жалуясь, они стали ее расшифровывать.
Тени. Тени. Силуэты. Белый свиток без конца.
Вихрь, бегущий по планетам. Треск разбитого кольца.
Ничего, кроме глупых фантазий, не попадало в чужие сны.
Программисты и переводчики смотрели, искали, искали, смотрели, ругались. Ничего. Ничего. Ничего.
Внезапно они обнаружили нечто. Нечто необычное и как будто осмысленное.
…
– Нет, это не дерево. Это пластик!
Молодой парень спрыгнул с белой кучи. Куча была высокая, шагов десять в высоту, и словно покрытая снегом; она состояла из множества переломанных, перекрученных фрагментов и деталей, обветшалых настолько, что нельзя было понять их происхождение. Ясно только, что они не из живой природы. Таких куч вокруг было немало: эти непрочные исполины стоят как памятники угасших народов. С «памятников» слетает «краска» – пыль, похожая на порошок или сухой снег. Но в том снеге нет воды – только шершавые крошки.