– Что само по себе странно.
Женщина отмахнулась.
– Чужие обычаи всегда кажутся странными. Ты сердцем, не умом, это попробуй понять и принять. Йан и Ульф справедливы, терпеливы и добры, хотя и не всегда. Порой им необходимо быть жёсткими, но не с тобой. Брак трёх – это труд и терпение. Иногда мне казалось, будто любви моей не хватает для всех, а иногда я злилась на них обоих… Бывало, что мне не хотелось видеть ни того, ни другого. Я в юности была чрезвычайно обидчивой.
– И как ты справлялась? Где находила терпение?
– В них же, в мужьях моих. Прежде всего, терпеливы были они. Я любила их несмотря ни на что. Любовь-то ведь тоже разная бывает – порой это нежность, порой страсть, а иногда обычный сон бок о бок – спокойный и мирный.
В дверь постучали, и вошли два парня с моими и Йана вещами.
– А, спасибо, волчата, – сказал Жилль.
– Большое спасибо! – сказала я, принимая сумки.
– Доброго вам отдыха, госпожа, – отозвались парни и закрыли за собой дверь.
– Скоро ещё воду принесём, – сказала женщина. – Кровать тоже найдем и поставим, ребята устроят.
– Я могла бы помочь…
– Нет, ты слишком устала. Вон, синяки какие под глазами! Разбери вещи, а мы сделаем это мужское логово поуютней.
Разбирать было, в общем-то, нечего, я только разгладила свои платья на вешалках, и разложила немногочисленные вещи по полкам. И тут пришел Ульф – один, без Йана.
– Будешь пока что спать на моей кровати, а я на полу, – сказал он. – Большая кровать сломана, мы сделаем новую.
– А я думала, она на чердаке, – сказала Жилль. Женщина успела принести полотенца и простыни, а ещё несколько сорочек.
– Нет, – коротко ответил Ульф. – Подушку нужно поискать. Я привык без неё.
– Спасибо тебе. Я тоже могу без подушки, – неуверенно улыбнулась я.
Ульф сказал Жилль что-то на зальмском, и та вышла. Мы с мужем остались наедине, и я чувствовала, как тягостно молчание.
– А… тебе будет удобно на полу? – выдавила я, чтобы сказать хоть что-то.
– Да.
– А я не знаю вашего языка.
– Ничего. Изучишь.
– Говорят, он сложный.
– Смотря, как тебя будут учить. Думаю, главное не торопиться. Зальмы в своей речи используют чувства и образы. Одно и то же слово можно произнести так, что оно будет иметь разное значение.
– Я буду стараться.
Ульф кивнул. В нём не было самоуверенности, но от него исходила подавляющая сила, и я хотела забиться в уголок, а ещё лучше залезть под одеяло, если бы была уверена, что там он меня не достанет. Хорошо, что с подушкой вернулась Жилль, и Ульф, кивнул нам, вышел.
– Ну, вот. Твое временное ложе, – сказала женщина, когда мы вместе застелили постель чистой простынёй и мягким пледом из светлой шерсти.