- А что же мне тогда делать?
- Сделай одолжение, отдохни. Идти нам и правда долго.
После, под потрескивание костра, разгорячённая и даже чуть опьяневшая от густой, наваристой рыбьей похлёбки, я отхлебнула ягодного взвара и решилась спросить:
- А почему вы меня тогда чуть не утопили? Чайкой...
Странник, который сказал так и звать его - дядей - усмехнулся.
- Поняла, значит?
- Как не понять.
- Не утопить я тебя хотел, девочка. А шугануть хорошенько, чтобы из тела птицы, в котором ты застряла, вытряхнуть. Когда та ихтионка влезла, уж думал, всё. Уйдёт теперь девочка на морское дно со скользким рыбьим народцем. А она молодец оказалась, даром что рыба бесчувственная. Разглядела дар, прогнала тебя из Серого моря.
- Я испугалась тогда.
Дядя прищурился на меня лукаво.
- Меня ли?
- Себя, - призналась я. - Забыла ведь, что человеком была. Такой жах обуял, всё боялась обернуться ненароком.
- Как уж я боялся, - протянул странник. - Сразу за тобой вышел, спешил очень. Опоздать страшился. И ещё больше страшился, что заупрямишься, не признаешь.
- А как же вы меня нашли?
- Так я знал, где искать. К тому же светоч твой яркий такой, аж глаза слепит.
- Вы путь в обороте проделывали? - поинтересовалась я.
- Нет, егоза, разве не поняла ещё, что оборачиваться, как ты, я не могу. Только сознанием проникать в сознание зверей и птиц. И то ненадолго.
- Я поняла, что это вы за мной наблюдали.
- Это хорошо, что ты понятливая. Ты вот что, отдыхай, девочка. С завтрашнего дня я начну твоё обучение.
- Прямо в дороге?
- А чего время терять...
за одиннадцать лет до основных событий
По дороге к лесной хижине (в то время это была именно хижина, нечто среднее между избушкой и землянкой), ставшей мне впоследствии домом, мы с ведуном ночевали во встречных селениях, где, пользуясь случаем, пополняли припасы, но чаще всего разбивали лагерь под открытым небом.
Мне так самостоятельные ночёвки куда больше нравились!
Спать в чудо-шатре, который в сложенном виде занимал места не больше тыквенной фляги было, конечно, здорово! Интересно, как минимум, в силу магической природы оного. ровно до той ночи, пока мы однажды по настоянию ведуна не постелили себе под открытым небом...
Я лежала, кутаясь в одеяло из шерсти мантикоры и натянув до самого носа пушистую шапку и думала, надолго ли хватит выдержки у моей мерзлявости. А потом взгляд вдруг сам упал на звёздное небо. Да и провалился в него. Утонул. Безвозвратно. Звёзд было много, крупных, сияющих разными цветами и мелких, бледных, совсем далёких, едва-едва проступающих сквозь покрывало мироздания. Были они такими таинственными, такими прекрасными... Далёкими и близкими одновременно! Зная, что это ребячливость, и не в силах ничего с собой поделать, я протянула руку в смехотворной попытке погладить светящиеся шарики. Глядя на разноцветное мерцание между своих пальцев я осознала вдруг невероятную близость звёзд, каким-то неведомым прежде чувством ощутила, что они ближе даже, чем дыхание. Стоит ли лишний раз упоминать, что ночёвки под открытым небом стали моим излюбленным приключением по пути домой.