- Смотри, вход в пещеру!
- Где? - заблымала рыбьими глазами девушка и я спохватилась.
Ну конечно, как ей увидеть-то...
Вон ветки сплетены специальным узлом, для отвода глаз.
Не отвечая, я согнулась в три погибели и, отведя ветки в сторону, вошла в лаз. Марыська -за мной.
Плач тут же стал громче, жалобнее. Вместе с плачем до нас доносились стоны и покряхтывание, словно кто-то пытался оторвать от земли непомерную тяжесть, а никак.
Честно - я всего ожидала, вплоть до того, что ведьма из дома с занавесками в цветочек держит в пещере пленников, не понятно на кой ляд ей понадобившихся, но. только не того, что мы с Марыськой увидели, стоило пробраться по тоннелю вперёд.
Не трёх дряхлых, беспомощных старух.
Старух с подозрительно знакомыми глазами.
Три старухи подслеповато щурились на нас и жались друг к дружке на сваленных в кучу травяных тюфяках, перехваченных бечёвкой на скорую руку, даже без наматрацников. Нахмурившись, я потянула носом: к приторному запаху дряхлого, больного тела примешивались иные ароматы, травяные: свежие, горьковатые, освежающие.
Только принюхавшись, как следует, поняла, что тюфяки набиты не соломой, как положено, а целебными травами, - причём таким запасом можно всю зиму целую вёску пользовать. Приглядевшись, обнаружила, что и свалены лежанки не как попало, в кучу, а расположены в обведённым толчёной ракушкой круге, в ореоле мерцающих защитных рун. Более того: два целебных ключа огибают странное лежбище с двух сторон.
На высохших старушечьих грудях покоятся гирлянды из трав, которые вянут прямо на глазах, как если бы время вдруг ускорилось в десятки раз...
Рядом валяются миски и ложки, самые простые, деревянные, с остатками пищи.
С ужасом я узнала в одной из старух Ганету: ту самую Ганету из Стужьей, которую помню молодой девушкой, и которую, к своему позору, не признала в облике шестидесятилетней . Сгорбленная, с жидкими седыми волосами и трясущейся головой, Ганета смотрела прямо мне в глаза и выла.
Жалко так, горестно. Тихо.
Безнадёжно.
Я всё ещё хватала ртом воздух, как из-за спины вдруг раздалось:
- Нашли, значит, своих, из замка. Мои поздравления. Любуйтесь, не жалко. А сами-то чего припёрлись? Рано вам пока ко мне.
Марыська ойкнула и зажав рот ладонью, прижалась к каменной стене. Зажмурившись, девушка замерла, будто надеялась, что так ведьма её не найдёт.
Я порывисто оглянулась. В проёме стояла женщина. Была ведунья высокой, широкоплечей, с неприлично необъятной грудью.
«Она совсем не старая», - пронеслось в голове.
В отличие от обычных людей, возраст чаровницы угадать было сложно. Этой женщине могло быть и тридцать, и сорок, и пятьдесят. Едва обозначенные морщины у глаз, складка от крыльев носа до губ... Губы, к слову, плотно сжаты, взгляд карих, даже чёрных глаз решителен и осторожен. Внутри всё замерло, затихло, словно прислушиваясь. Я сглотнула. Ну и взгляд был у ведуньи! Один раз на себе ощутишь - на всю жизнь запомнишь!