И это больнее всего!
- Идите, - сказала она. - Куда шли. Помощь мне не нужна. Никакая. Если уж моих сил и умений недостаточно.
Женщина передёрнула плечами.
- Простите, Вещуньи ради, - спохватилась я. - Мы ведь даже не представились.
- Знаю я тебя, - пожала она плечами. - Йеннифер, верно? Юсуфа племянница. Передай ему мой поклон при встрече. Так и скажи: Маланка челом бьёт, о долге напоминает.
- М-Маланка? - хлопнула я глазами. - К-кому поклон передать.
- Так Юсуфу, - пожала богатырша плечами. - Сильнейшему из нас.
- Что.
- Он твой дядя, - отрезала ведунья, начав раздражаться от моей непонятливости. - Всем, что имею, ему обязана.
Я поняла вдруг, что ведунье известно гораздо больше, чем остальным. О том, что дядюшка утратил чародейскую силу, она знает. О каком тогда долге говорит? Требовать долга с лишенца? Такое даже в чародейском кодексе оговаривается особым образом. Закон не препятствует, нет, но... взымать долг с чародея, который лишился магии считается низостью и мерзостью.
Женщина же передо мной необъяснимо располагала к себе и её совершенно невозможно было заподозрить в чём-то низком. К тому же сама сказала, многим дяде обязана.
Шерп! Вот уж не думала, что узнаю когда-то имя дядюшки, да ещё и не от него!
- Можно, прежде чем мы уйдём, я поговорю с ними наедине? - спросила я хозяйку.
Марыська вытаращилась на меня во все глаза. Девушка была так напугана и смущена разоблачением плана с приворотом, что, кажется, даже Ганету не узнала и недоумевала, с чего мне вдруг приспичило беседовать с умирающими старухами. Я же просто обязана была выяснить, что произошло с Ганетой с момента нашего расставания! Я ведь успела в то утро сварить для неё отвар из сбора, что наказал дядюшка. Она принимала его или нет?
Что-то было во всей этой истории таинственное, неуловимое, не дающее поймать себя за хвост, причём было ощущение, что это-то самое важное и есть, и лежит оно на самой поверхности, просто каждый раз от него что-то отвлекает.
- Йень, а Йень, может, не надоть, а? - проскулила Марыська. - Вон, на их порча какая-то страшенная.
Ведьма же, казалось, меня не слышала.
Она смотрела на Марыську во все глаза.
Девушка часто заморгала под взглядом её жгучих глаз.
- Шутница-Вещунья! - женщина снова хлопнула себя по бёдрам, и я заподозрила, что она много проплавала на кораблях: прежде этот жест мне доводилось наблюдать лишь у моряков. - И как я раньше не заметила?! Совсем из ума выжила, старая!
С этими словами «старая» пошла к Марыське, или, учитывая габариты обеих, стала неумолимо надвигаться скалой на бедняжку.