Джон выбрал «Столичную», отвернул крышку и налил себе полстакана.
– Надо было охладить стакан, – пробормотал он. – Просто не каждый день умирает твоя жена, а потом приходится тащить в душ семидесятилетнего старика и заставлять его смыть дерьмо, расплывшееся по ногам. – Он выпил водку залпом и поморщился. – Мне чуть не пришлось влезть в ванну вместе с ним. – Снова глоток – гримаса – глоток. – А потом пришлось его вытирать. Эти седые волосы по всему телу – брр! – как наждачная бумага.
– Может быть, тебе стоит нанять ту сиделку, Элайзу Морган, чтобы она проводила со стариком хотя бы часть дня?
– Тебе кажется, что мой тесть не способен о себе позаботиться? Интересно, почему у тебя возникло такое впечатление. – Джон кинул в стакан льда и налил себе еще водки. – В общем, здесь есть все для сэндвичей. Выбирай, что больше нравится.
Я начал накладывать на хлеб ростбиф и швейцарский сыр.
– Ты думал о том, как расскажешь ему правду об Эйприл?
– Правду об Эйприл? – поставив стакан, Джон изобразил на лице подобие улыбки. – Нет, пока не думал. Если задуматься, я ведь должен многим рассказать обо всем, что случилось. – Глаза его сузились, и Рэнсом снова поднес к губам стакан. – Или не стоит. Пусть прочтут обо всем в газетах. – Рэнсом задумчиво делал себе сэндвич, кладя на хлеб кусок ростбифа, два кусочка салями и кусок ветчины. Затем он снял пленку с кусочка сыра и засунул его прямо в рот. Погрузил ложку в горчицу и стал рассеянно ею вращать.
Я положил на свой бутерброд салата и майонеза и стал молча смотреть, как Рэнсом мешает горчицу.
– Как насчет организации похорон и всего такого? – спросил я.
– О, да, – закивал головой Рэнсом. – Больница взяла все на себя.
– У вас есть место на кладбище – фамильный склеп или что-то вроде этого?
– Кто думает о такой ерунде, когда жене твоей всего тридцать пять лет. – Он снова сделал глоток водки. – Наверное, я ее кремирую. Мне кажется, она захотела бы именно этого, если бы могла высказать свои пожелания.
– Хочешь, чтобы я остался здесь еще на несколько дней? Я могу, если у тебя не возникнет ощущение, что я чужой в этом деле и если я не буду тебе в тягость.
– Да, останься, пожалуйста. Мне просто необходимо иметь рядом кого-то, с кем можно поговорить. Все это пока еще не совсем дошло до моего сознания.
– Буду рад помочь, – сказал я.
Еще несколько секунд я наблюдал, как Джон водил ложкой внутри банки с горчицей. Наконец он поднял ложку, положил горчицы на свой странный сэндвич и закрыл его сверху хлебом.
– В том, что ты сказал Алану о слиянии конторы Эйприл с другой фирмой, есть доля правды? – спросил я. – Ты говорил с таким убеждением.