Глотка (Страуб) - страница 58

За время рассказа Рэнсом успел припарковать джип у штаба моего батальона, и теперь он улыбнулся мне с видом человека, который все наконец объяснил.

– Но что же там на самом деле произошло? – спросил я. – И как ты узнал обо всем этом?

Рэнсом пожал плечами.

– Я слышал эту историю раз десять, но Бачелор знал обо всем этом больше, чем кто-либо другой. Они скорее всего вынесли из хижины куски тела вождя и бросили их в отхожее место. И постепенно, месяц за месяцем, все жители деревни как бы перешли определенную границу и превратились в призраков.

– Ты тоже думаешь, что они превратились в призраков?

– Я думаю, что в призрака превратился майор Бачелор. Вот что я скажу тебе, Тим. Мир полон призраков, и некоторые из них выглядят как обычные люди.

Я вылез из джипа и захлопнул дверцу.

Рэнсом смотрел на меня в окно.

– Будь осторожнее, – сказал он.

– Желаю удачного возвращения к твоим бру, – ответил я.

– Бру – это просто фантастика, – он дал задний ход, резко развернулся на небольшой площадке перед штабом, включил вторую скорость и понесся навстречу судьбе.

Начав вспоминать Джона Рэнсома, я уже не мог остановиться. Я пытался писать, но книга моя превратилась в тупое подобие старого фильма с Кентом Смитом и Глорией Грэхем. Тогда я позвонил в агентство и заказал на среду на утро билет до Миллхейвена.

Воображение часто творит вещи, которые отказываются понимать и принимать остальные части твоего сознания. В ночь со вторника на среду мне приснилось, что Бегун уродует не чье-нибудь, а мое собственное тело.

Я проснулся в душной темноте.

Простыня подо мной была холодной и липкой от пота. К утру на ней отпечатаются желтоватые очертания моего тела. Сердце мое учащенно билось. Я перевернулся и переполз на сухое место.

Наконец я осознал, что сама мысль о том, чтобы снова увидеть Миллхейвен, наполняет меня ужасом. Миллхейвен и Вьетнам были каким-то странным образом связаны, почти взаимозаменяемы в моем сознании, словно фрагменты какого-то большого целого, какой-то давней истории, еще более давней, чем мифы об Орфее и Лотовой жене, истории, в которой говорилось: «Ты потеряешь все, если оглянешься назад». Но ты все же оглядываешься назад – и что же? Тебя поражают громы и молнии? Или ты, наоборот, видишь самую важную часть загадки-головоломки, которую, движимый первозданным страхом, скрывал от самого себя?

В среду рано утром я принял душ, собрал чемодан и вышел на улицу, намереваясь поймать такси.

Я поднялся по трапу самолета, занял свое место, пристегнул ремень и только тут осознал вдруг, что, дожив почти до пятидесяти лет, лечу через весь континент, чтобы помочь давно забытому знакомому найти какого-то психа.