— А ты не обнаглел, парень? — вздернув бровь, обращаюсь я к нему.
— Твоя мать разрешила, — легкомысленно пожимает он плечами и достает квадратный контейнер, в который, помнится, мама вчера сложила мясные рулетики с грибами и сыром.
— Ладно, мне не жалко.
— А если серьезно, меня пригласила твоя мать. Нашла откуда-то мой номер, — уже серьезным тоном сообщает он. Потом, склонившись ко мне чересчур близко, чтобы подцепить со стола вилку, лежащую прямо перед моим носом, мимолетно задевает жарким выдохом чувствительную кожу виска, короткие волоски в области линии роста волос, затем, как ни в чем не бывало, отходит, садится за стол и принимается за трапезу.
— Зачем? — помедлив и смахнув пальцем невидимый шлейф чужого дыхания с виска, хмуро вопрошаю я, после наливаю себе кофе.
— Твоя мама сказала, что ты нуждаешься в друзьях и в поддержке. И поэтому я тут. Алекс, что случилось? — с искренним беспокойством спрашивает Макс, и я, взяв в руки обжигающий сосуд и пригубив горячий напиток, оборачиваюсь к нему, на мгновение застываю в думе, а после сажусь рядом с ним. — Куда ты пропала? Я звонил тебе. Много раз звонил. Мы друзья, помнишь? Давай, расскажи мне, — доверительным голосом просит он, отложив вилку в сторону и дотронувшись до моего плеча, озабоченно заглядывает мне в глаза.
Друзья. Знакомое слово.
— Как там Лера? — проигнорировав его слова, тихо спрашиваю я.
Он, недовольно поморщив нос, убирает руку и отвечает:
— Она в последнее время странная, чересчур тихая. Что еще… А, — вспоминает он, — она всё никак не может сдать последний экзамен. На данный момент закрывает хвосты.
— Отработки до сих пор принимают? — удивляюсь я. — Даже в конце июня?
— Да, подруга твоя уговорила каким-то образом Назарова. Теперь она каждый день к нему ходит отрабатывать, рефераты пишет дополнительные, в кабинете его порядок наводит.
— Понятно. А сегодня она тоже там, не знаешь? — Покусывая губы, я задумчиво сверлю кофейную гущу в чашке.
— Насколько знаю, должна быть в универе… Алекс? Прошу, расскажи мне, что с тобой произошло? — Мой друг не оставляет попытки разговорить меня, упрямо продолжает допытываться: — Это как-то связано с теми документами, которые ты просила меня найти? Так я нашел, звонил тебе по этому поводу, ты трубку не брала. Я бы приехал, если бы знал, где ты живешь, — с досадой в голосе произносит парень. — Теперь-то я знаю. Позвонила бы мне твоя мать тогда, еще в декабре… — с сожалением добавляет.
— Макс, бумаги больше не нужны, — спокойно прерываю я его затянувшуюся речь. — Егор в тюрьме, и не спрашивай почему.