Иногда, правда, я не выдерживаю и взрываюсь. Редко, но метко. Как сейчас. Отчего-то контролировать гнев у меня получается не очень хорошо.
— Всё хорошо. Успокойся. — Макс встает позади меня и мягко обнимает со спины. — Всё будет хорошо, — тихо повторяет он, зарывшись носом в мои волосы.
Я не противлюсь, позволяю себя обнимать. Не знаю почему, объяснений не нахожу.
Так тихо, лишь шумное дыхание разрывает тишину кухни. Наше с ним дыхание. Проходит, наверное, минуты две, прежде чем в голову приходит мысль отстраниться.
— Пусти, пожалуйста, — спокойным, тихим шепотом прошу я, и парень неохотно выпускает меня из объятий, опускает руки, но потом внезапно хватает за плечи, разворачивает резко к себе и целует. Целует жадно и отчаянно. Опешив на миг от такой наглости, я застываю, не сразу сообразив оттолкнуть его от себя. Он стремительным теплым вихрем врывается в мой рот. И я, не до конца понимая, что творю, неожиданно для себя самой же отвечаю ему. В непонятном порыве поддавшись вперед и прильнув к чужой груди, страстно целую жесткие губы, переплетаю наши языки. Чувствую необъяснимую тягу к давно забытым ощущениям. Словно всё внутри меня хочет вернуть их, и более того, раскрыться полностью, позволить себе продолжение, разрешить этому парню, кем бы он ни был, целовать не только мои губы. Однако осознав это, я тотчас отстраняюсь. Как ошпаренная, отскакиваю от Макса. Тот выглядит крайне взволнованным и растерянным.
— Алекс… — порывается он что-то сказать, делает неуверенный шаг ко мне, но я незамедлительно обрываю, выставив перед собой руку.
— Никогда, — мрачно говорю я. — Никогда больше не смей меня целовать. Ты понял?
На секунду в помещении застывает тишина. А жадный взгляд Макса в тщетных попытках понять меня бегает по моему лицу.
— Понял, — опустив глаза, с горечью произносит Макс, потом хватает со стула черную легкую ветровку с капюшоном и торопливо двигается к выходу, на пороге вдруг резко останавливается и, не обернувшись, бросает через плечо:
— Бабушка просила тебя зайти к ней. Не знал, что вы общаетесь.
— Если бы ты уделял ей больше времени, давно был бы в курсе, что София давняя подруга моего деда. И моя тоже. Она мне как бабушка.
— Ты знала? — не выдержав, Макс оборачивается.
— Что именно? — скрестив на груди руки, смотрю на него.
— Что она моя бабушка, — с толикой обиды уточняет он.
— Знала.
— Почему мне не сказала?
— А должна была?
— Ну… да, могла бы поставить в известность, что наши семьи давно дружат.
— И что бы это изменило?
— Всё. Это изменило бы всё, — с сожалением замечает он.